Книга Присягнувшая Черепу - Брайан Стейвли

меня поразил его выпад. Ухватив солдата за горло, он напряг плечи и наполовину оторвал его от палубы. Лицо схваченного потемнело, глаза выкатились из орбит, но отбиваться он не пытался. Рук мимо него взглянул на остальных, встретил их перепуганные взгляды своим, в котором мерещились зеленые дебри.

– Глотку, – произнес он нарочито мягко, – может вырвать кто угодно (солдат придушенно забулькал). – Всего-то и надо сжать и дернуть.

Он, словно вспомнив о задыхавшемся в его хватке солдате, покачал головой и отбросил его. Пока тот хватал ртом воздух на палубе, Рук махнул рукой на черепа:

– Содрать кожу может и ребенок, посадить цветочки – любая бабка.

– Но зачем? – решился кто-то спросить.

– Затем, что так они рассчитывают победить, – угрюмо ответил Рук. – Не в нападении суть. Убийство сотни добрых аннурцев, так же, как вы, просто исполнявших свою работу, – самое малое здесь. Да, это ловушка, но расставлена она не на этих несчастных дурачков.

Он, как серпом, обмахнул взглядом солдат:

– Они лишь наживка.

Зеленые рубашки принялись боязливо оглядываться через плечо, будто ожидали увидеть в зарослях чудовище с окровавленными клыками.

– Нет, – ответил на их немой вопрос Рук. – Не станут они на нас нападать. Эти люди (здесь поработали люди, а не чудовища и не коварные боги из детских сказок) – эти люди никому из вас не навредят. Вы им нужны живыми и запуганными. Чего они от вас хотят? Чтобы вы вернулись в город и рассказали эту глупую историю. Чтобы рассказали друзьям, братьям, матерям, будто здесь побывало нечто; будто против солдат восстала сама дельта. Но все это ложь. Подделка.

– Кроме трупов, – не удержалась я. – Они-то взаправду мертвые.

– А фиалки? – заспорил один из стражников в пропитавшемся рвотой мундире.

Рук взглядом заткнул ему рот.

– Эти мифы знакомы всякому, кто вырос в Домбанге, – проворчал он. – Мы все их слышали. У половины из вас родители, вероятно, и сейчас прячут где-нибудь старых идолов, а деды и бабки до сих пор бормочут древние молитвы. Знаете почему?

Он изучал лица своих людей, одно за другим.

– Потому что они боятся. Заметьте себе: боги нашей дельты – не добрые боги. Наши мифы полны бурь и крови, яда и наводнений. У нас не рассказывают, как боги ходили среди людей, исцеляя больных и питая голодных. Люди Домбанга почитают древних богов, страшась, что их гнев может обрушиться на непокорных.

– Боги защищали город, – пробормотал кто-то. – Когда мы их забыли, нас завоевали аннурцы.

– Да, аннурцы завоевали город, – тихо согласился Рук. – И что было потом?

Он вопросительно развел руками, ожидая ответа. На меня даже не покосился, а я не могла оторвать от него глаз. Таким я его еще не видела. В Сиа я имела дело с кулачным бойцом и любителем музыки. Я знала, что он умеет удержать на себе внимание на ринге и вне его; что не хуже всякого отвечает ударом на удар, насмешкой на насмешку, но такое…

Увидев его на окровавленной палубе этой барки, я впервые поняла, почему Аннур сделал его командором – уж конечно, не за быстрый кулак. В нем было… понимаю, довольно смешно говорить так о потном обозленном солдате в жилете нараспашку, но в нем было величие. Другой на его месте задал бы подчиненным взбучку или унизительно высмеял.

А Рук смотрел им в глаза, встречая волну их страхов стеной своей воли. И ему верили. Я видела эту веру во множестве взглядов. Слушая Рука, они готовы были забыть все, чему их учили с детства, все нашептанные истории о могуществе Кем Анх. Я смотрела на него не без трепета.

– Я скажу вам, что принесло городу аннурское завоевание. Развитие, богатство, безопасность. – Рук подождал, не возразит ли кто; не возразили. – На домбангских рынках вы найдете товары из десятков городов. Если вас здесь ограбят, вы можете обратиться за возмещением в аннурский суд. Если в городе выгорает квартал, его отстраивают куда быстрее, чем в прошлые двести лет. Так почему же люди по-прежнему шепчутся о старых богах? Из страха. Эти мифы для того и выдумывали, чтобы запугать людей. А кому выгоден ваш страх?

Не дождавшись ответа, Рук покачал головой:

– Ясно, что не вам и не мне. Не рыбакам и не торговцам. Не купающимся в каналах ребятишкам. Я вам скажу, кому он выгоден: жрецам. Жрецам и жрицам, которые приносили прежде жертвы вымышленным богам, жили в прекрасных храмах, отбирали первый улов из ваших неводов и даже ваших детей забирали из дома – все во имя мифов. Аннур победил их, но они не забыли, чего лишились. Это… – Рук повел рукой, указывая на заваленную мертвецами палубу, на черепа с фиалками в пустых глазницах, – это их работа. Их попытка вернуть прошлое. У них нет ни доводов в свою пользу, ни политической или военной мощи. На их стороне только старые сказки – сказки про змей в горле и фиалки в глазницах. Эти сказки – их единственное оружие, да и те опасны, только если их повторять.

Он, одного за другим, оглядывал своих людей. К вечеру поднялся ветер, трепал его одежду, полы безрукавки. Рук встретился со мной глазами и отвернулся.

– Вот кто здесь побывал, – тихо заключил он. – Изменники и убийцы. А не какие-то там невидимые боги.

Звучало все это, конечно, резонно. Мир огромен и почитает великое множество богов. В каждом захудалом городишке и в горной деревеньке рассказывают свои сказки и легенды, и иные из них древнее Аннура. И не все правдивы. Если Кем Анх со своими супругами действительно властвовала над дельтой, где они теперь? Где они были, когда Аннур двести лет правил городом? С какой стати мы должны верить, будто они затаились среди ила и тростников, будто два века терпят завоевателей только потому, что люди Домбанга недостаточно ревностно им служили? Если взглянуть на эту историю глазами Рука, она выглядела смехотворной, ребячески нелепой.

Однако не приходилось забывать и о телах на палубе. Я снова обежала глазами убитых: вырванные из сустава руки, свернутые дикой силой шеи. Я не так уж много знала о богах моей родины, зато достаточно знала о смерти, а этих людей убило нечто, несравненно превосходившее мощью и быстротой каких-нибудь алчных недовольных жрецов.

Мертвецов мы сожгли. Люди Рука залили палубу смолой, отвели наше судно на безопасное расстояние, а барку подпалили. Ленивый знойный ветер размазывал дым по низкому небу. На нас, точно снег, сыпался пепел. Зеленые рубашки отмахивались от его хлопьев, будто боялись загореться, и прикрывали рты, будто пепел мог их удушить.