Книга Шанс для дознавателя - Варвара Ветрова

Голос инквизитора звучит мягко и проскакивающие в нем нотки жалости опознаются мной без труда.

— Не стоит меня жалеть, Вальтц! — стискиваю я зубы, чувствуя, как по щеке течет что-то совсем непрошенное, — просто объясните, что происходит.

Я почти прошу, понизив голос до полушепота. Слишком много случилось в эти сутки. И слишком много вопросов крутятся у меня в голове.

Неплохо было бы получить хотя бы один ответ.

И инквизитор это понимает. Попросив знаком оставаться на месте, он скрывается за дверью, ведущей в дежурку. Но отсутствует недолго — уже через несколько мгновений появляется вновь, уже в пальто и с шарфом в руках.

— Пройдемте поговорим, — он приоткрывает дверь и выходит следом за мной в ночной снегопад.

На улице тихо. Слыша, как за спиной захлопывается дверь, я запрокидываю голову, глядя, как в свете фонарей падает снег. Говорить что-либо не хочется — но мы же не помолчать вышли? И инквизитор, поравнявшийся со мной, это тоже осознает — он как-то виновато вздыхает и, сделав шаг вперед, равняется со мной. На меня мужчина тоже смотреть избегает — и, покосившись на него, я вижу лишь ровный нос с небольшой горбинкой и выдающийся вперед подбородок.

— Не молчите, — прошу, как будто это может что-то изменить.

Вальтц ещё раз вздыхает, выпуская в морозную ночь облачко пара.

— Мисс Локуэл, Максвелл слишком вами дорожит.

— Поэтому в одностороннем порядке отстраняет от работы? — я глотаю злые слезы.

— У него есть для этого полномочия.

Я сжимаю и разжимаю кулаки.

— Неужели он не мог меня предупредить? Обязательно действовать исподтишка?

Инквизитор тихо хмыкает:

— Неужели вы до сих пор не поняли, что Риндан поступает только так, как считает нужным?

Культурных слов не находится, поэтому я только вздыхаю. Крыть нечем. Да и что я ему скажу? Мы ведь почти в равном положении.

— Вы ничего не знаете, — констатирую.

— О ваших отношениях? — он наконец-то переводит на меня взгляд, — догадываюсь.

— Не о них. О сложившейся ситуации.

— В курсе. Мисс Локуэл, вы сломали всю схему. Мы столько усилий приложили для… — Вальтц не договаривает — поднимает и опускает руку, как будто прощаясь с чем-то важным, — архив должен быть опечатан. Все дела должны быть внутри.

— Очень логично, — не выдержав напряжения момента, я фыркаю, — особенно дело Вермейера, которого убили, когда архив уже был закрыт.

— Да, здесь неувязка вышла, — спокойно соглашается инквизитор, — к сожалению, нельзя было всего предусмотреть.

Я до боли в глазах гляжу на старый, обветшалый склеп среди покосившихся надгробий и изо всех сил стараюсь не разреветься. Интересно будет, наверное — опытный дознаватель, плачущий из-за рухнувшей личной жизни и отстранения от службы. И даже непонятно, что из этого вызвало слезы в большей степени.

— И что теперь? — вопрошаю, будто в пустоту.

— Теперь… — инквизитор вздыхает, — теперь идите домой, Мейделин. Мы закончим дело, из-за которого приехали и вас восстановят. И потечет ваша служба гладко, как и положено.

Утешение, конечно, слабое, особенно если учесть события прошлого вечера. Быть изгоем в то время, когда твои коллеги вовлечены в какую-то странную ситуацию мне не хочется.

— А с другой стороны, — как ни в чем не бывало продолжает рассуждать мужчина, — подумайте сами: у вас не все так уж и плохо. От службы вы отстранены временно и ваша должность осталась при вас.

— Вы оптимист, мистер Лавджой.

— Нет, просто реально смотрю на вещи. Мейделин, это временно.

Мейделин…

— Значит, уже не боитесь, что мистер Максвелл спустит с вас три шкуры? — усмехаюсь я.

— Скажем так — очень надеюсь, что до этого не дойдет, — возвращает мне улыбку Вальтц, — у вас красивое имя. Не будете против, если я провожу вас до дилижанса?

Я пожимаю плечами:

— Как хотите.

Мы медленно обходим темную громаду крепости. Снег становится гуще и теперь сверху падают настоящие хлопья. Когда кладбище остается позади, а под ногами появляется одинаковая плитка брусчатки, я не выдерживаю и первой нарушаю молчание:

— Как вы познакомились?

Инквизитор, кажется, не удивляется. Поправляет шарф и серьезно смотрит на меня:

— В центральном управлении. Но более тесно начали общаться года три назад и, признаться, наше близкое знакомство вряд ли можно было назвать мирным.

— Работа?

— Скорее, частная жизнь, — мужчина очерчивает в воздухе какое-то подобие сферы, — можно сказать, что именно из-за мистера Максвелла я в свое время и лишился семьи.

Воздух вокруг нас накаляется и стреляет короткой вспышкой эмоций инквизитора. Я автоматически впитываю букет — затаенная злость, апатия, какое-то раздражение и нескрываемая досада.

— Вальтц, я не вправе спрашивать о таком…

— Но хотели бы узнать, что произошло? Понимаю, — усмехается инквизитор и эмоции тают, — и я даже готов вам ответить. Максвелл очень прямолинейный человек…

Это я уже и так знаю.

— Когда в моей семье возникли… сложности, — мужчина говорит медленно, явно подбирая слова, — моя супруга проявила себя не так, как я рассчитывал. А Риндан ей на это указал. К сожалению, не выбирая время и место — при всех. Конечно, я вступился… хоть и понимал, что наша семейная жизнь дала трещину. Но теперь я даже благодарен ему. Наверное, — он поджимает губы, а я украдкой вздыхаю.

— Мне очень жаль…

— Не стоит, мисс Локуэл, — усмехается мужчина, — это меньшее из всех зол. После этой ситуации мы с Максвеллом начали работать более плотно — можно сказать, что жизнь стала регулярно сталкивать нас лбами. Ну и… втянулись. Надо же как-то общаться.

— Понимаю, — киваю я, — работа превыше всего остального?

— Только в случае, если от всего остального остался пшик, — коротко смеется Вальтц и тут же хмурится, углядев мой дилижанс, — Мейделин, вы на этом приехали, что ли?

— У меня не было времени выбирать, — пожимаю плечами я, хоть как-то пытаясь оправдать открытую коляску.

Инквизитор поднимает брови и медленно переводит взгляд с дилижанса на меня.

— Надеюсь, ваши три шкуры сохранились, мисс Локуэл? — намекает он.

Но я уже не готова шутить. Злость, с момента выхода из здания затаившаяся маленьким комочком, внезапно разгорается, затапливая меня изнутри.

— Мои шкуры останутся при мне, — поджимаю губы, — сообщите мистеру Максвеллу. Равно как и то, что я не давала ему права распоряжаться мной, как вещью, — я допускаю паузу, пытаясь переварить все сказанное и, на удивление, это удается сделать быстро. — Да, так и передайте, — киваю, будто подтверждая свои слова.