Книга Правда о Салли Джонс - Якоб Вегелиус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем к самолету стали подходить жители деревушки. Мужчины оглядывали поломанную стойку и тихо переговаривались. Наконец, набравшись смелости, они сообща приподняли самолет, чтобы поближе рассмотреть поломку. По прошествии нескольких часов они заменили сломанную стойку на новую, из бамбука и прочных кокосовых веревок. Получилось очень даже хорошо.
Когда ремонт подошел к концу, был уже поздний вечер. Нам предстояло ночевать в деревне, и после долгих сомнений махараджа все-таки согласился, чтобы его проводили в одну из простых хижин. Женщины подали ужин, но он даже смотреть не стал на их хлеб и водянистую похлебку из курицы. Не знаю, понимал ли он, что жители деревни предложили ему лучшее, что у них было.
Рано утром, позавтракав сухим хлебом и козьим молоком, мы попытались подняться в воздух. Шасси выдержало, и мы благополучно взлетели.
Как только мы вернулись в Сунахири Баг Пэлэс, махараджа послал за министром внутренних дел и велел разыскать деревню, где мы ночевали.
– Помогите им вырыть колодец и орошать поля, чтобы выращивать хоть что-нибудь съедобное. И пусть заменят свои грязные хижины на нормальные, достойные дома! Я все оплачу.
Министр был озадачен. Махараджа никогда особенно не интересовался тем, как живут крестьяне в его княжестве.
– Чего тут непонятного? – раздраженно прошипел махараджа. – В следующий раз, когда мне придется приземлиться в этой деревне, я хочу ночевать со всеми удобствами!
Коварный план
За те месяцы, что мы с махараджей летали вместе, он как-то изменился. Во всяком случае, ко мне он стал относиться иначе. Особенно это бросалось в глаза, когда мы останавливались пообедать.
Поначалу махараджа брал провизию только для себя и всегда садился обедать в сторонке. Однажды он предложил мне яблоко, которое сам уже съесть не мог. На следующий день он распорядился, чтобы мне тоже собрали что-то перекусить. А еще через некоторое время он стал позволять мне сидеть на пледе рядом с ним.
За обедом махараджа говорил о полете, о том, как в разных ситуациях вела себя машина, и вспоминал, что мы видели по пути. Чаще всего он был весел и возбужден. Но не всегда. Порой его словно что-то удручало, даже печалило, и он сидел, неподвижно глядя перед собой.
Махараджа никогда не рассказывал, о чем он думает в такие минуты. Но и не прогонял меня, чтобы побыть одному. Интересно, с кем еще он мог бы вот так запросто сидеть молча? Возможно, ни с кем.
~
Механика из «Де Хэвиллэнд» уволили. Махарадже он не понравился, и его работа досталась мне. Я была только рада. Между полетами я обслуживала мотор и проверяла, хорошо ли смазана тросовая проводка, педали и ручка управления. Ангар я покидала лишь тогда, когда махараджа просил меня пошпионить за Маджи Сахибой.
Довольно часто он приходил в ангар без особого дела. Просто так, посмотреть, как я работаю. Он задавал разные вопросы технического толка, и я, как могла, отвечала, указывая на ту или иную деталь. Случалось даже такое, что я, не задумываясь, протягивала ему разводной ключ или отвертку, которые были нужны мне под рукой. Подержав вымазанные в масле инструменты, махараджа всегда нюхал свои ладони с отсутствующим и немного мечтательным видом. Может, ему хотелось самому повозиться с мотором. Хотя махарадже это, конечно, не пристало.
~
Благодаря самолету моя жизнь во дворце неожиданно изменилась. Нельзя было не признать, что я отлично устроилась. Мне нравилось работать в ангаре, и я всегда с большим нетерпением ждала следующего полета. Дни проходили быстро.
Зато ночи, напротив, тянулись долго. Я часто лежала без сна и думала о своих друзьях в Лиссабоне. Я знала, как они за меня волнуются, и мне было неловко, что я тем временем развлекаюсь с махараджей и его самолетом. Ведь я поехала в Индию, чтобы разыскать Альфонса Морру и спасти Старшого. А не затем, чтобы веселиться.
Но, с другой стороны, что мне оставалось делать? Я все еще рассчитывала, что Ана и синьор Фидардо попытаются мне помочь, когда получат мое письмо. А до тех пор я могла только ждать. Ждать и стараться выжить. Таков был мой план. И я должна ему следовать.
Но шли месяцы, а известий от Аны и синьора Фидардо так и не было. Жара спала, и наступил сезон муссонов, дождливый и прохладный. В сентябре дожди прекратились. Прошло уже больше полугода, как я передала письмо дежурному по станции в Джодхпуре. Письмо должно было давно прийти в Лиссабон. Что, если оно затерялось в дороге? Тогда, выходит, я зря жду, что друзья приедут и спасут меня?
В моей голове начал зреть новый план:
Угнать «Джипси Мот» и самой лететь в Кочин.
Эта мысль посетила меня давно, когда я впервые увидела самолет махараджи. Но это была всего лишь игра фантазии – я никогда не думала об этом всерьез. Теперь же все изменилось. Как механик я могла приходить в ангар в любое время и находиться там столько, сколько мне нужно. Даже ночью. Никто и не заметит, если поздним вечером, когда во дворце идет пир, я приготовлю самолет к старту. Если повезет, прежде чем кто-то что-либо заподозрит, я заведу мотор и выкачу машину на взлетную полосу. А когда поднимусь в воздух, меня уже не поймать.
Если я, конечно, не упаду. Но полагаю, я справлюсь. Махараджа, разумеется, не разрешал мне садиться в кабину пилота, но проведя столько времени в воздухе, я неплохо знала, как управлять самолетом.
Нет, угнать самолет будет нетрудно. Перелет до Кочина тоже мало меня беспокоил. Настоящие проблемы начнутся, как только я приземлюсь. Куда мне идти в Кочине? Как не попасться в руки полиции? И как разыскать Альфонса Морру?
Ни на один из этих вопросов ответа у меня не было. Тем не менее я скоро решила: если через два месяца не получу никаких известий от Аны и синьора Фидардо, я украду самолет и полечу в Кочин.
Приняв это решение, я сразу стала лучше спать. Хотя иногда, особенно после долгих полетов с махараджей, я все равно подолгу не могла уснуть и все вертелась в своей постели. Я думала, что будет с махараджей, когда он узнает, что я увела его самолет и сбежала. Он, конечно же, придет в бешенство и объявит награду за мою голову. Но в то же время огорчится. Это я знала точно.
Я задумала предательство. Но у меня не было выбора.
Саботаж
Махараджа славился своими пирами. Обычно он закатывал как минимум два в неделю. Это были роскошные торжества, на которых гостям подавали сотни изысканных блюд, вино лилось рекой, а публику развлекал оркестр и первоклассные танцовщицы из Лахора.
Придворные обожали эти пирушки. Их, разумеется, беспокоило, что последнее время махараджа охладел к подобным увеселениям. Теперь он устраивал один праздник в неделю, не больше. А то и вовсе ни одного.
