Книга Тропа обреченных - Юрий Семенов

Микола остался сидеть с приоткрытым ртом.

— Если заберут меня, тикай и ты, Миколаша. Сразу уходи к Сморчку. Он все тебе устроит. Я предупрежу его.

4

Угар нахоженной дорожкой пришел с темнотой к хутору, в котором жила Куля, и, не останавливаясь, избегая соблазна заглянуть к ней, пересек дорогу, направился сквозь жиденький березняк к поляне со стожком, в котором решил укрыться до полуночи — назначенный час встречи с Киричуком. Нишу в стожке он выгребал старательно, не спеша — времени оставалось достаточно. К тому же надо было успокоиться от перенапряжения последних дней, вызванного особыми обстоятельствами, от которых зависела его судьба.

Началось с того, что районный эсбаст Шмель снарядил двух террористов подготовить окончательный вариант покушения на майора Тарасова. Предупрежденный подполковником Киричуком на первой встрече, Угар дал нахлобучку Шмелю, ссылаясь на выдуманное указание сверху не вызывать крутых ответных мер МГБ и неизбежных в связи с этим потерь, потребовал немедленно вернуть террористов. Но не успел он дождаться их возвращения, как получил приглашение от Зубра явиться на встречу с ним через первичный пункт связи в Боголюбах. Насторожился: что бы это значило? Не донес ли чего-нибудь Шмель? Может быть, Зубр поставил крест на его удачливых побегах от чекистов и уготовил ему петлю?.. Это второе обстоятельство совсем лишило покоя Угара, тем более тут некстати подоспело предупреждение Зубра с грифом «срочно!» о готовящемся на завтра «чекистском прочесе в неустановленном районе области», в связи с чем рекомендуется поберечься прежде всего ему, Угару, которого удивительным нюхом чует и с подозрительной промашкой упускает МГБ. Зубр, правда, не давал этих пояснений к своей рекомендации, их Угар болезненно додумал сам, заподозрив и в приглашении и в предостережении опасный для себя подвох. А тут еще подлил масла в огонь его настырный Шмель, сообщив новость о казни эсбиста Совы: «За предательство интересов ОУН». Это известие окончательно утвердило отказ Угара встретиться с Зубром. А если бы он еще узнал о том, что тот собственноручно порешил ножичком своего эсбиста, Угар, наверное, ни о чем не раздумывая, ударился бы в бега без оглядки.

Устроившись поудобнее в стоге и кое-как прикрыв отверстие сеном, Угар стал ждать. Он невольно думал о Куле — та бегом бы сейчас оказалась тут, знай о его приходе. Но именно Кулю он теперь больше всего не хотел видеть. Его заботливая и предусмотрительная Ганночка с полувзгляда и полуслова поняла бы неладное у своего сердечного дружка, завалила бы его вопросами. Он разрешал ей такую вольность.

Усталость последних дней сказалась — его клонило ко сну, и Угар стал до боли потирать руки. Еще не хватало проспать условленную встречу, без которой он не знал, что ему завтра делать.

…Угар объявился с краю березняка у дороги точно в полночь, будто заранее с вечера притаился в кустах и в назначенный срок, удостоверившись, что чекисты в сборе, подал голос. Как и уговорились, пришел один. Сухо ответив на приветствие, Угар без лишних разговоров высказал пожелание поскорее добраться до укромного места и отоспаться.

Они сели в машину, которая понесла их к Луцку.

— Что вы так, Лука Матвеевич? Я ожидал вас в бодром состоянии встретить, — участливо заметил Киричук.

— Устал… дел много стало, — уклончиво пояснил Угар и бесцеремонно поинтересовался: — Как ваша облава прошла?

Удивленный такой осведомленностью, Киричук не подал виду, ответил доверительно:

— На все сто с гаком.

— А как велик гак?

— Это уж вы сами определите… Вашего пропагандиста Жогу накрыли. Вы не знакомы с ним, Лука Матвеевич? — задел за живое своего собеседника Киричук.

— Остапа… Жогу!.. — дернулся Угар. — Не врете?! Да куда же это все несется так стремительно? Куда?.. Он живой? Остап живой?..

— Успокойтесь, Лука Матвеевич, возьмите себя в руки, — с неодобрением произнес Василий Васильевич и, не щадя бандита, ответил: — Я дам вам для опознания фотографию убитого, вместе удостоверимся… Что вы так переживаете за Жогу?

— Я и сам не знаю, — нервно признался Угар. — Жога — ушлый конспиратор, смелый… Ваших много пострадало, когда его брали?

— Ни единый человек… Но откуда вы узнали о нашей облаве?

— Так она была? Состоялась? — обрадованно среагировал Угар. — Значит, без подвоха предупреждал меня Зубр.

— О чем вы, Лука Матвеевич? Чем таким вас удовлетворила наша операция? — очень заинтересовался Киричук.

Угар помедлил, словно набираясь духа, и заговорил тихо:

— Предупредил меня Зубр о возможном вашем налете, докопаться он только не успел, в каком районе набег вы наметили. Может, даже решил, опять за мной гоняться станете. А я уверен был, не по мою душу ваши сборы. Да что там уверен, в другую крайность шарахнулся: не поверил ему. Думал, неспроста он меня к себе тягает, — нервно махнул рукой Угар и стал рассказывать о пережитом за последние дни, не скрывая трусливых своих порывов, потому что очень желал удовлетворяющего совета.

Душевное излияние Угара закончилось уже на квартире Чурина. Стол был накрыт, и Анатолий Яковлевич позвал гостей помыть руки.

— Чудно́, не верится, с чекистами одним полотенцем утираюсь, — подчеркнуто старательно все делал Угар, выдавая свое желание скрыть нажитую в бегах от людей одичалость, однако сполоснул лицо и руки без мыла, оставив на белоснежном полотенце темные следы.

Лицо Луки Скобы выглядело молодо и привлекательно. Правда, плотно облегающий его упитанную фигуру защитного цвета френч с накладными карманами был ему тесноват и в сравнении с аккуратными гимнастерками чекистов выглядел изрядно заношенным. Да и брюки, видать, не знали утюга.

Вопросительно оглядев накрытый Тамарой Михайловной, женой Анатолия Яковлевича, стол, Угар в упор уставился на хозяина.

— Что? — не понял недоумения Чурин.

— Горилка разве не водится у вас? Душу успокоить бы… Да и не мешало бы за нашу с вами удачу, так сказать, за полное одобрение и знакомство… — Он взял с тарелки несколько кусочков колбасы и начал жевать, поняв, что выпивки не будет.

— Не держу дома… — ответил Чурин и пояснил определеннее: — У нас, Лука Матвеевич, закон — работать со светлой головой. Но мы с вами устроим «застолье».

— Да я и сам могу… — со скучным видом продолжал есть Угар. — День у меня сегодня, можно сказать, особенный. Решающий, может быть.

— Приятно слышать, — подхватил оживленно Киричук и спросил: — Вы и теперь не доверяете Зубру? Боитесь встречи с ним?

Угар тряхнул волнистой шевелюрой, выразив отрицание, а на смуглом лице его мелькнуло выражение настороженности.

— Нынче не знаешь, кого больше бояться, — уклонился он от ответа.

— Ну а все же, Лука Матвеевич?.. — настаивал на ответе Киричук и посоветовал: — Не обходите острые углы. Сгладить и выпрямить их мы сможем теперь вместе. Для этого надо советоваться. Я, например, порекомендовал бы вам ладить с Зубром и встретиться с ним непременно.