Книга История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский

В. Сторона общественная

В. Сторона общественная: — Отношения к Москве, литовским, северским и пронским князьям на основании договорных грамот. — Статья о пленных. — Служилое сословие. — Тяглое население. — Духовенство. — Жалованные грамоты. — Монастырские поместья. — Судопроизводство. — Великие княгини. — Успехи христианства. — Главные пути сообщения. — Восточные караваны. — Торговые сношения. — Разбойники и казаки. — Заключение

Если заглянем во внутреннее управление Рязанской области и посмотрим на взаимные отношения различных частей населения, то увидим полную аналогию с другими русскими княжествами, особенно Московским и Тверским; небольшие особенности, которые встречаются здесь, нисколько не нарушают общего сходства.

Начнем с княжеской власти. О полной внешней независимости рязанских князей не может быть и речи почти в продолжение целой истории княжества; такая независимость встречалась только эпизодически. С первой половины XIII в. и до второй половины XV в. рязанцы пережили все степени татарского ига, пока оно не уничтожилось совершенно. В начале XIV в. выступают на сцену отношения к великим князьям московским как продолжение прежних владимирских, а во второй половине того же века они становятся на первый план. Для определения этих отношений мы имеем пять договорных грамот, которые охватывают более столетия (1381–1483), и которые в главных чертах почти повторяют друг друга: во-первых, великие князья рязанские постоянно обязываются иметь московских себе старшими братьями (один раз дядей, что означало почти то же самое), форма отношений сохраняет еще прежний семейный характер, но в сущности название старших и младших братьев давно уже потеряло свой первоначальный смысл; в XIV и XV вв. оно просто выражало большую или меньшую подчиненность слабейших князей. Другой характер выражения встречается в договорной грамоте с Витовтом: вместо родственных имен рязанские князья дают ему титул господаря; это различие основано на чуждом Рюрикову дому происхождении литовских князей, но, в сущности, зависимость от Москвы и Литвы имела одинаковое значение. Как необходимым условием татарского ига был ордынский выход, так главной статьей подчинения Москве служило обязательство иметь общих врагов и союзников или просто военная помощь. Далее замечательно повторяющееся условие о третейском суде между московскими и рязанскими князьями.

«А что ся учинит меж нас наше дело, князей великих, и нам отсылать бояр, и съехався, учинять исправу. А чего не могут управить, о чем ся сопрут, ино едут на третей. А на кого помолвит третей, и виноватый перед правым поклонитца, а взятое отдаст. А не отдаст, ино у него отняти, а то не в измену… Атретей межи нас, кто хочет, тот поимянует три князи христианские („трех князей наших земель“ N 115), а на ком ищут, тот себе изберет из трех одного. А судьи наши общие о чем сопрутся, ино им третей по тому ж».

Разумеется, и на эту статью опять можно смотреть не более, как на условную, с течением времени установившуюся форму. Со времени Олеговой смерти до 1520 г. Рязанское княжество прошло сквозь все оттенки московского владычества только в обратной прогрессии сравнительно с татарским игом.

Рядом с московскими отношениями идут постоянные притязания великих князей литовских на господство в Рязани, начиная с Витовта. Подобные притязания очень ясно выразились в договоре Василия Темного с Казимиром IV, по которому рязанский князь, если бы захотел, мог беспрепятственно подчиниться Литве. Этот договор нисколько не изменил установившихся тогда отношений к обоим соседям. Тем не менее в 1493 г. Александр Литовский, отправляя в Москву посольство для мирных переговоров, между прочим наказывает ему следующее:

«Об Великом князе Рязанском в новом договоре поставить такую же статью, как и в прежнем; но если он (Иван III) не согласится, то пусть наши послы емууступят, чтобы это обстоятельство не помешало заключению мира».

Иван III не счел нужным повторять отцовскую уступку, и в договорной грамоте о рязанских князьях сказано таким образом:

«Великий князь рязанский Иван Васильевич с братом, детьми и землею в твоей стороне великого князя Ивана; а мне великого князя Александра их не обижать и в земли их не вступаться, если же они мне сгрубят, то я должен дать об этом знать тебе, великому князю Ивану, а ты мне должен дать удовлетворение»[231].

Этим договором литовский князь отказался от прежних притязаний и официально признал московское господство в Рязани. Попытка Ивана Ивановича переменить одну зависимость на другую только доказала удивительную прочность существовавшего порядка вещей: религия и народность уже вступили в крепкий союз с умной политикой московских государей.

Отношения к западным соседям, князьям: тарусским, новосильским, одоевским и Воротынским определялись смотря по тому, от кого зависели эти князья, от Москвы или Литвы. В первом случае договорные грамоты говорят таким образом:

«А что ся учинит меж нас в любви, о чем ни будет слово, о земли, или о воде, или об ином о чем, и нам отослать своих бояр, они съехався, учинят исправу. А о чем ся сопрут, и они едут на третей, кого себе изберут. И на кого третей помолвит, и виноватой отдаст. А не отдаст, и правый пошлет к тобе, к великому князю Юрью Дмитреевичу, и тобе, великому князю, к виноватому послати в первые, и в другие, и в третьи. А не послушает виноватый тобя, великого князя, и тобе, великому князю, то отправити, а целованья не сложити, а то не в измену. А коли позовутся на третей, кого себе изберут, а в то веремя на того будет рать, кого позовут, или будет сам ратью пошел, или будет у него посол татарский в земли, ин за тем не поедет на третей, в том ему вины нет. А возмут на него в то время грамоту, ино та грамота не в грамоту, а позовутся изнова на третей, как ся утишит, да учинят исправу изнова. А тобе, великому князю, того исправити, что ся в то время учинило в замятное».

Во втором случае северские князья в договорах с литовскими говорят таким образом:

«С тыми (великими князьями московским, рязанским и пронским) нам суд свой имети по старине; а чого промежи себе неуправим с тыми великими князи в докон-чаньи, ино королю за то стояти и управляти, коли тыи три князи великий верху писаный с королем и великим князем будут в доканчаньи»[232].

Очень интересно было бы узнать характер и подробности взаимных отношений между родственными ветвями князей рязанских и пронских. К сожалению, не сохранилось ни одного договора, заключенного между ними. Что подобные договоры всегда существовали, на это указывают слова одной из упомянутых грамот:

«А со князем с великим с Иваном Володимеровичем взяти любовь по давным грамотам» (N 36). Из тех же грамот можно заключить, что в течение 50 лет после смерти Олега, исключая 1408 год, эти отношения не были враждебными и основывались на правах равенства под влиянием московского правительства. Третейский суд между ними определяется следующими словами. «А что ся учинит межи вас какова обида, и вам отослати своих бояр, ино учинят исправу. А о чемъ ся сопрут, ино им третей митрополит. А кого митрополит обвинит, ино обидное отдати. А не отдасть, ино мне, князю великому (московскому) отправити, а то ми не в измену, тако же на обе стороны». Из других источников мы знаем еще, что между княжествами рязанским, пронским и муромским существовала черезполосность владений, и свобода приобретать волости в чужом уделе, чего не допускалось в отношении к Москве. Так в 1340 г. князь Александр Михайлович Пронский пожаловал Борисоглебской церкви куплю своего деда село Остромирское, которое находилось где-то подле Ольгова монастыря, т. е. в Рязанском уделе. В известной грамоте Ольгову монастырю, между прочим, говорится: «А мужи (рязанские бояре) Ольговскую околицу, купивше у муромских князей, давше 300 гривен, и дали Святой Богородице».