Книга История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский

Переходя к характеру местной природы и к естественным произведениям страны, обратимся сначала к тем иностранным путешественникам, которые посетив Восточную Европу в XV и XVI вв., оставили нам несколько известий о Рязанском княжестве. Их было трое: два венецианца, Иосафат Барбаро и Амвросий Контарини, и третий немец, известный барон Герберштейн.

Известие Барбаро относится ко второй половине XV в.:

«Переехав через Эрдиль (Волгу), по направлению к западу, — пишет он, — на расстоянии пятнадцати дней пути, встречаются по берегу реки бесчисленные племена татар. Они простираются до самых пределов России, на границе коей находится город (Terriciola) Рязань, подвластный одному из родственников Иоанна, великого князя российского. Жители Рязанской земли все до одного христиане и исповедуют веру греческую. Страна их изобилует хлебом, скотом, медом и другими сельскими продуктами (et altre buone cose); она вообще лесиста и довольно хорошо населена. В Рязани приготовляют особенный напиток вроде нашего пива, называемый бузою (bossa)[226]. Несколько далее встречается город Коломна, укрепленный подобно Рязани деревянными стенами. В обоих городах все строения деревянные, по недостатку каменного материала. За Коломной, в расстоянии трех дней пути, течет значительная река Москва, на которой стоит город того же имени».[227]

Контарини сам проезжал по Рязанской земле, и потому его заметка для нас особенно интересна; к сожалению, она слишком коротка и повторяет почти то же, что сказано у Барбаро. На обратном пути из Персии в отечество, Контарини присоединился к свите послов московского и персидского; первый, называвшийся Марком, возвращался в Москву, а второй был отправлен к Ивану III Узун-Гассаном.

«12 сентября 1476 года, — рассказывает Контарини, — вступили мы, наконец, с благословением Божим, в землю русскую, и первый предмет, представившийся нашим взорам при въезде в оную, была небольшая деревушка, окруженная лесом. Жители этой деревушки, услышав, что Марк находится в караване, вышли к нему навстречу в большом страхе, опасаясь бывших с нами татар, и принесли несколько сотового меду, которым он поделился со мною. Это пособие пришлось весьма кстати, ибо все мы до такой степени отощали от продолжительного пути, что едва могли держаться на лошадях. Отправившись далее, прибыли мы в город Рязань, принадлежащий одному князю, имеющему в супружестве сестру московского государя. Все строения в нем деревянные, не исключая и самой крепости.[228] Здесь мы в изобилии нашли хлеб, мясо и напиток, приготовляемый из меду. Отсюда пустились далее, проезжая по огромным лесам, и под вечер остановились для ночлега в русской деревне, где спокойно отдохнули, ибо, по милости Божьей, находились уже в безопасном месте. Потом приехали в другой город, именуемый Коломной, который расположен на берегу реки Москвы. Через реку[229] здесь построен мост. Из Коломны Марк отправил меня вперед в Москву, ибо караван намерен был помедлить несколько своим прибытием».

Но бесспорно самую лучшую характеристику древнего рязанского края мы находим у знаменитого барона, которого записки относятся к первой половине XVI в.

«Рязанская область, — говорит Герберштейн, — расположенная между Окой и Доном, имеет деревянный юрод недалеко от берега Оки. В нем была некогда крепость, которая называлась Ярослав: от нее остались теперь только следы. Близ этого города посреди Оки есть остров, называемый Струб — некогда великое княжество с независимым владетелем[230]. Коломна лежит на юго-востоке от Москвы; потом следует Рязань, которая отстоит от Москвы на 36 германских миль. Эта область есть самая плодоносная между московскими провинциями: в ней, как говорят, одно зерно дает по два и более колосьев, которые растут так часто, что лошади с трудом проезжают по ним и перепелки едва могут из них вылетать. Здесь великое множество меду, рыбы, птиц и зверей; древесные плоды гораздо лучше московских; а народ очень смелый и воинственный (gens audacissima, bellicosissimaque)».

Оку он характеризует следующими словами:

«Берега ее покрыты густыми лесами, которые изобилуют медом, белками, горностаями и куницами. Все поля, орошаемые ею, чрезвычайно плодородны; в особенности эта река славится богатством рыбы, которая предпочитается рыбе прочих московских рек (более всех муромская). В ней водятся: белуга, стерлядь, севрюга, осетр и белорыбица превосходного качества; думают, что большая часть этой рыбы заходит в Оку из Волги».

Все приведенные показания иностранцев сводятся к одному результату: рязанская земля была очень лесиста и отличалась богатством естественных произведений. Тот же самый результат можно вывести из всех дошедших до нас грамот, жалованных духовенству на разные поместья: они постоянно трактуют о бортных угодьях, пожнях (сенокосах), нивах, бобровых угонах и рыбной ловле. О разнообразии и богатстве животного царства в этом краю свидетельствует одно место из путешествия Пимена, приведенного выше. На пустынных берегах верхнего Дона путникам во множестве встречались: козы, лоси, волки, лисицы, бобры, выдры, медведи; орлы, гуси, лебеди, журавли и пр.

Разумеется, характер природы не везде был одинаков, а сообразно с тем распределялись и естественные произведения, т. е. средства пропитания, которые в свою очередь обуславливали быт населения. Песчано-глинистая и болотистая почва в северной части княжества, на мещерской стороне Оки, была не способна к хлебопашеству, зато почти сплошь была покрыта лесами, преимущественно красными; главное занятие жителей в этой стороне составляла звериная и рыбная ловля. Средняя полоса более других отличалась разнообразием и богатством произведений; песчаная почва, перемешанная с большим количеством чернозема, представлялась очень удобной для земледелия; густые, преимущественно черные, леса начинали заметно редеть и уступать место полям, засеянным разного рода хлебом. Тучные пажити, залегавшие по течению реки, давали обитателям средство содержать значительное количество скота. Пчеловодство, звериный и рыбный промыслы существовали здесь наряду с земледелием. Южная часть княжества, самая обширная по своему протяжению, владела превосходным слоем чернозема, но по малочисленности оседлого населения только в немногих местах встречались обработанные поля. Эта полоса составляла переход от северной лесной природы к южнорусским степям. Там, где сближались между собой верховья Воронежа и его притоков с верховьями Пары, Рановой и Хупты, почва состояла из топких пространств, поросших мелким лесом, на что указывают имена речек Ряс. Скопление влаги в этой полосе объясняется водоразделом притоков Дона и Оки. Около верховьев первого широкие поля кое-где зарастали рощами и кустарником; так, знаменитое Куликово поле в конце XIV ст. было отчасти покрыто лесом. Но далее к югу, начиная от Выстрой Сосны и нижнего Воронежа, открывалось ровное, степное пространство. Главное занятие населения в южной полосе, конечно, было скотоводство; заметны также следы пчеловодства, звериной и рыбной ловли. Одним из самых важных промыслов в древней России считалась охота за бобрами; судя по грамотам, бобровые угоны встречались на всем протяжении Рязанских земель, т. е. по Оке, Проне и на Дону.