Книга «Уходили мы из Крыма…» «Двадцатый год – прощай Россия!» - Владимир Васильевич Золотых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инициатором изготовления и установки креста стал главный архитектор и художник города Феодосии В.З. Замиховский. Исторический материал по этой теме собрал в архивах краевед А.А. Бобков. Памятный крест создан по проекту художника Пискарева, финансировал его изготовление бизнесмен и депутат городской думы Феодосии О.В. Павлов. Памятный крест в присутствии общественности и казаков из Феодосии, Симферополя, Коктебеля, Судака и Алушты освятил благочинный Феодосийского округа о. Михаил (Сытенко). Памятник выполнен в виде четырехконечного креста из черного гранита со светлым покровом сверху. Надпись на пьедестале гласит: «Жертвам большевистского террора 1918–1922 гг. г. Феодосия. Упокой, Господи, души убиенных раб твоих»[427].
Памятный крест «Жертвам большевистского террора 1918–1922 гг.» в Феодосии на берегу Чёрного моря рядом с древним храмом Иверской иконы Божией Матери. Установлен 2 мая 2005
Поклонный крест «Памяти жертв красного террора 1920–1921 гг.» был открыт и освящен 16 ноября 2010 года в г. Керчи на территории храма Андрея Первозванного. Шестиконечный крест из черного гранита установлен по инициативе вице-президента российского «Медиа-Союза» Е.К. Зеленской, чей прадед, полковник ЕТ. Магдебург, был расстрелян на этом месте, между городской тюрьмой и карьером. Средства на изготовление памятника были выделены благотворительным фондом преподобного Серафима Саровского и Керченским союзом монархистов. Благословение на создание и освящение памятника дал митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь. Освятил памятник настоятель храма Андрея Первозванного о. Николай (Зиньков)[428].
Поклонный крест «Памяти жертв красного террора в г. Керчи. 1920–1921 гг.»
В селе Багреевка (бывшем имении адвоката А.Ф. Фролова-Багреева), что в окрестностях города Ялты, в урочище Караголь 11 ноября 2006 году митрополитом Симферопольским и Киевским Лазарем была освящена часовня во имя иконы Знамения Пресвятыя Богородицы Курско-Коренной в память казнённых большевиками на этом месте с 7 декабря 1920 по 25 марта 1921 годы русских людей[429]. По уточненным данным в багреевском лесу в эти страшные месяцы было казнено 6–7 тысяч офицеров, медсестер и гражданских лиц[430]. Автор проекта – архитектор Александра Петрова. На камне часовни высечены слова из Великого покаянного канона: «Возопих всем сердцем моим к щедрому Богу, и услыша мя от ада преисполняю и возведе от тли живот мой»[431].
На освящении присутствовали представители таких известных дворянских фамилий России, как Барятинские, Щербатовы, Апраксины и др., приехавшие из Парижа, Брюсселя, Москвы, Нью-Йорка. В церемонии также приняли участие кадеты Крымского казачьего кадетского корпуса и казаки «Крымского казачьего союза» во главе с казачьим полковником Анатолием Кусливым[432].
Часовня в с. Багреевка в окрестностях Ялты. Освящена 11 ноября 2006 года
Покидая Крым как последний клочок милой сердцу русской земли, уходя в мачеху-эмиграцию, наши предки завещали нам свое пожелание: «Да не повторится подобная трагедия никогда! Да не будут больше русские люди бежать с родной земли ни под давлением врага, ни под влиянием обстоятельств!» Воистину – так!
Приложение
Крымская эпопея 1920 года в поэзии белых и красных
1. Поэты белого стана о крымской эпопее 1920 года
* * *
Смело мы в бой пойдем
За Русь святую.
Курсантов всех побьем,
Сволочь такую.
Из песни белогвардейцев. Крым 1920 г.
* * *
…А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
Максимилиан Волошин
* * *
…Нас было мало, слишком мало,
От вражьих толп темнела даль;
Но твердым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.
…В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак…
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак…
Забыть ли, как на снеге сбитом
В последний раз рубил казак
Как под размашистым копытом
Звенел промерзлый солончак,
И как минутная победа
Швырнула нас через окоп,
И храп коней, и крик соседа
И кровью залитый сугроб…
О милом крае, о родимом
Звенела песня казака.
И гнал и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Грузясь на ждущий пароход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг
И, злым предчувствием волнуем,
Заржет печально верный друг.
Н.Н. Туроверов. Из поэмы «Перекоп»
* * *
В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих усталых людей.
И запомнил и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
Эти звезды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе,—
После снежных татарских полей,—
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.
Н.Н. Туроверов
* * *
Мы шли в сухой и пыльной мгле
По раскаленной крымской глине.
Бахчисарай, как хан в седле,
Дремал в глубокой котловине
И вот в тот день в Чуфут-кале,
Сорвав бессмертники сухие,
Я выцарапал на скале:
Двадцатый год – прощай, Россия!
Н.Н. Туроверов
* * *
В огне все было и в дыму, —
Мы уходили от погони.
Увы не в пушкинском Крыму
Теперь скакали наши кони.
В дыму войны был этот край,
Спешил наш полк долиной Качи,
И покидал Бахчисарай
Последним мой разъезд казачий.
На юг, на юг. Всему конец.
В незабываемом волненьи,
Я посетил тогда дворец
В его печальном запустеньи.
И увидал я ветхий зал, —
Мерцала тускло позолота, —
С трудом стихи я вспоминал,
В пустом дворце искал кого-то.
Нетерпеливо вестовой
Водил коней вокруг гарема, —
Когда и где мне голос твой
Опять почудится Зарема?
Прощай, фонтан холодных слез.
Мне сердце жгла слеза иная —
И роз тебе я не принес,
