Книга Наречённая ветра - Литта Лински

— Тебе сложнее, Тантарин. Я-то по крайней мере могу быть точно уверен насчет себя самого. А ты… можешь думать, что хочешь. Но если ты мне не доверяешь, то я не стану тебе помогать, а отправлюсь с Эвинол обратно к себе.

— И бросишь Инниаль на произвол судьбы?

— Ну почему же брошу, — он хищно улыбнулся. — Буду по-прежнему прятать ее где-нибудь на краю мира, тянуть силы и подкармливать ими свою нареченную. Устраивает тебя такая версия?

— Нареченная! Мерзость-то какая! — Тантарин перекосило. — Нет, не устраивает. Я сделаю вид, что верю тебе. Попробуй доказать, что не зря. Найди и верни Инниаль.

— То есть ты хочешь взвалить на меня работу, с которой не справилась сама?

— Я тоже буду искать ее.

— Ладно, Тантарин. Но я не стану давать обещаний, просто останусь здесь. Как только Эвинол очнется, мы отправимся в Кьерру и попробуем там что-нибудь разузнать. Тебя это устроит?

— Для начала устроит, — кивнула она. — А там посмотрим.

Глава 31

В чужой стране

Инослейв шел по дворцу Инниаль, припоминая далекие времена, когда бывал у нее в гостях. Жилище юго-западного ветра отличалось от его собственного, как бальное платье отличается от рыцарских доспехов. Здесь все было легким и ажурным. Мозаики, мрамор, фрески и статуи. Правда, учитывая обстоятельства, это великолепие скорее раздражало, чем восхищало. Но не ждал же он, что Инниаль устроит в своем дворце уютную спаленку для человеческой девушки.

Увы, божественность Эви не исключала ее человечности. И если поначалу это умиляло Инослейва, то сейчас вызывало только тревогу. Стоило догадаться, что для Эвинол не пройдет даром переход, на который и он сам-то не был способен без сил Тантарин. Если он хочет дальше таскать Эви за собой, нужно поделиться и с ней силами северного ветра. Но это все потом, а пока надо привести ее в чувство после прошлого перехода. Хотя девушка выглядела скорее мирно спящей, чем пребывающей в обмороке.

Инослейв устроился в одной из широких оконных ниш, пристроив голову Эвинол у себя на коленях. Он гладил ее волосы, слушал дыхание и биение сердца, но мысли его витали далеко. Западный ветер думал о своей пропавшей сестре, понятия не имея, с какой стороны подступиться к поискам. Он веками не вспоминал Инниаль, но это не значит, что ему было наплевать на беду, что стряслась с ней. Он всей душой хотел вытащить младшую, знать бы еще откуда и как.

Темнота постепенно отступала, уступая место рассвету. Посветлевшее небо в преддверии восхода окрасилось в желтый и розовый. Жемчужно-серые морские воды казались матовой поверхностью зеркала. Инослейв уже привык смотреть на мир не только своими глазами, но и представлять, как бы оценила картину Эвинол. Жаль, что она не видит этой светлой тихой торжественности природы, замершей на пороге нового дня. Словно отзываясь на мысли ветра, Эви пошевелилась и открыла глаза. И первое, что она прошептала непослушным хрипловатым голосом, было:

— Как красиво!

Инослейв рассмеялся от облегчения.

— Ты верна себе, светлая моя.

— Ты хочешь сказать — предсказуема?

— В каком-то смысле. Ты даже очнулась, чтобы не пропустить рассвет над морем.

— Где мы? — Эви завозилась, пробуя подняться.

— В обители Инниаль, — Инослейв перестал улыбаться. — Что ты помнишь, Эви?

— Не пугайся ты так, — успокоила она. — Все я помню. К тебе явилась Тантарин, сказала, что ваша младшая сестра пропала. Ты нашел ее и услышал зов о помощи. А потом мы пошли сюда. Помню бирюзовую стену, которая как будто втянула меня внутрь, — Эви содрогнулась. — Это было жутко, но по-своему красиво. Как будто тонешь в дивной лагуне.

— Ну и сравнения у тебя, — ветер поморщился. — Прости, что потащил тебя. Просто боялся ловушки со стороны Тантарин и остальных. Наверное, правильнее было бы оставить тебя дома.

— Ничего подобного! — горячо возразила Эвинол.

— Но ты же сама хотела остаться, — напомнил Инослейв.

— Я была не права, — она, казалось, ничуть не смутилась переменой мнения. — Я не собираюсь оставлять тебя, к тому же хочу помочь с поисками Инниаль. Смотри, солнце!

И правда, над серым зеркалом моря показался золотистый край дневного светила, тут же выстилая дорожку из бликов от горизонта до самого берега. Эвинол окончательно сползла с его колен и прильнула к окну. Инослейв сгреб ее в охапку и отправился к ближайшему балкону. Раз уж девочке так хочется созерцать рассвет, то пусть любуется на свою бесценную красоту не через стекло.

На балконе он поплотнее закутал Эви в накидку, прижал к себе и шагнул с перил в пустоту. Эвинол, как и следовало ожидать, вскрикнула и рассмеялась от восторга. Инослейв ощущал переполнявшую ее радость. Эмоции Эви сплетались с его собственными так крепко, что не разберешь, где заканчивался он и начиналась она. Ветер бесконечно дорожил такими моментами единения. У него тоже захватывало дух, но не от вида встающего над морем солнца, а от близости Эвинол, от того, как она изо всех сил обхватывала его за шею, как делила с ним переполнявший ее восторг.

Ветер несся вперед к солнцу, или оно неслось ему навстречу, становясь все больше и поднимаясь все выше над морской гладью. Ему хотелось подарить Эвинол это солнце, это море и это небо, как он дарил ей книги, краски и прочие безделушки из человеческого мира. Она понимала это и отвечала благодарностью, которую не было нужды высказывать вслух.

Когда золотой диск окончательно поднялся над водой, они успели удалиться довольно далеко от берега. Белый замок Инниаль утратил четкость очертаний и казался жемчужиной, сверкавшей в солнечном свете. Эви, как частенько с ней бывало, впитав в себя очередное восхитительное зрелище, постепенно вспоминала, что она — человек, несмотря на бессмертие и божественность способный мерзнуть и испытывать голод. Она не жаловалась, но Инослейв привык без слов улавливать смену ее настроения.

Он повернул обратно к белому дворцу на утесе, который увеличивался по мере приближения, обретая все новые изящные детали. По-хорошему Эвинол стоило бы жить в таком вот дворце, а не в его темной башне, смотреть сверху на ласковое море, а не на суровые горы. Когда-нибудь он все у себя изменит. Море, конечно, не перетащишь, зато жилище можно со временем сделать достойным королевы.

Но пока следовало думать о насущных делах, первым из которых должен стать визит в Кьерру — страну, находившуюся во власти Инниаль. Больше всего Инослейв переживал о том, как Эви преодолеет еще один барьер: на этот раз между миром ветров и миром людей. Он хотел передать девушке часть силы северного ветра, но она решительно отказалась.

— Ни к чему мне чужое могущество. Барьер в любом случае не убьет меня, а вот корчиться от боли, впитывая силы чуждой мне природы, я не желаю. И не настаивай — ты же знаешь, как это больно!

Надо отдать Эви должное: она нашла самый веский аргумент. Заставлять ее терпеть боль, которая корежит даже ветер, — далеко не безупречная затея. Да и кто знает, насколько силы Тантарин совместимы со странной природой Эвинол, которая, приобретя божественность, не утратила человечности.