Книга Наречённая ветра - Литта Лински

Почувствовав приближение очередного приступа, Эвинол поспешила на балкон. Ужас, до чего она слаба. Чтобы открыть витражную дверь, пришлось привалиться к ней плечом и налечь всем телом. Когда дверь наконец поддалась, Эви буквально вылетела наружу и рухнула грудью на перила. Если бы они не задержали падения, королева Илирии валялась бы на мозаичных плитах дворцового парка.

Королева Илирии. Смешно! Вот эта худая и бледная как смерть девчонка — королева?! Впалые щеки, синие круги под глазами, сухие потрескавшиеся губы…

Первая волна кашля сотрясла тело. Больно, но терпимо. Эви знала, что дальше будет хуже. Новые приступы кашля, казалось, выжимали весь воздух из легких. Рваных судорожных вдохов хватало ровно на то, чтоб не задохнуться, но ощущение удушья не покидало Эвинол. Однако самый страшный кашель мерк на фоне боли в горле. Эви хотелось разодрать ногтями шею, чтобы добраться до кромсающих лезвий, поселившихся внутри.

Когда очередной приступ пошел на убыль, Эви обвисла на балконных перилах, как тряпичная кукла. На белый мрамор упала рубиновая капля, еще и еще одна… Эвинол провела рукой по лицу, размазывая текущую из носа кровь. Как хорошо, что балкон выходит в парк и никто не видит правительницу Илирии, больше похожую на покойницу, чем на королеву.

А ведь еще каких-то пару месяцев назад она была красавицей — и не была королевой.

В начале лета Эвинол Райнар, наследная принцесса Илирии, потеряла отца и обрела права на престол. Будь проклят тот страшный день! Отца Эви любила, а корона ее скорее тяготила, чем манила.

Принцесса понимала, что рано или поздно ей придется принять бремя власти, но и подумать не могла, что это случится так скоро. После случайной смерти брата, четыре года назад, из девочки стали растить наследницу. Король Хидвир принял сомнительное с точки зрения многих решение — передать престол дочери. Однако сама Эвинол понимала, что отец прав. Династия Райнаров правила Илирией с самого основания, и в умах подданных судьба монаршей семьи была тесно связана с судьбой королевства. Эвинол смирилась с необходимостью пожертвовать счастливым беззаботным детством ради освоения премудростей правления, но и подумать не могла, что корона свалится ей на голову накануне семнадцатилетия.

Лишившись отца, Эви была сражена горем и парализована растерянностью. Но теперь, два месяца спустя, ей казалось, что со временем она бы преодолела душевную боль и трудности и стала бы не худшей правительницей, если бы не проклятая болезнь.

Эвинол никогда не жаловалась на здоровье. Сил у нее было в избытке, что, впрочем, неудивительно в шестнадцать лет. И кто бы мог подумать, что в самом расцвете юности принцесса станет жертвой смертельного недуга? Она не знала ни названия, ни природы своей болезни. Ничего не знали и лекари, один за одним разводившие руками, не в силах вылечить королевскую дочь. Поначалу все, включая саму Эви, думали, что причина недуга — печаль по отцу, слишком рано покинувшему этот мир. Но если слабость и апатию еще можно было списать на тоску, то приступы зверского кашля и раздирающая боль в горле никак не вписывались в эту версию. Юная королева стремительно угасала, и все, на что она могла рассчитывать со стороны лекарей, — молчание.

Стоит людям узнать, что королева умирает, не оставив наследника, — и в стране воцарится хаос. Народ и так без восторга принял весть о том, что на престоле воссядет женщина. Королева вместо короля — не конец света, конечно, но и хорошего мало. После гибели Фарна и назначении Эвинол наследницей пошли слухи о проклятии, ниспосланном роду Райнаров. Стоило людям слегка попривыкнуть и смириться с мыслью, что впоследствии ими будет править женщина, как внезапно скончался король Хидвир. А ему ведь не было и пятидесяти. Слухи о проклятии всколыхнулись с новой силой.

А уж когда начались ураганы, люди и вовсе обезумели. Одно дело — посудачить о проблемах королей, а другое — на собственной шкуре ощутить угрозу житейскому благополучию. Ураганы топили корабли, разрушали дома, губили урожай и скот. И, конечно же, во всем были виноваты Райнары! Недальновидные мужчины, посмевшие умереть раньше времени, оставив вместо себя глупую девчонку.

Однако вряд ли кто-то порадуется смерти этой девчонки. Безвластие и само по себе — дурная вещь, а в такой тяжелый момент и вовсе гибельно для страны. Можно сколько угодно болтать о том, что Райнары прокляты, но если королевский род прервется, то люди уж точно уверуют, что на них обрушился гнев богов.

Нет уж, она не позволит себе умереть раньше времени, не уладив по крайней мере вопрос с престолонаследием. В конце концов, она придумала отличный план. Осталось только дожить до его осуществления, сохранив в тайне проклятую болезнь. И тогда все будет хорошо. Илирия получит короля, а она обретет наконец покой.

Ужасно в семнадцать лет с таким расчетливым спокойствием думать о смерти, но Эвинол уже приняла свою участь и отныне беспокоилась лишь о стране. Горькая улыбка тронула губы Эви, когда она вспомнила свои жалкие протесты. Как она плакала и кричала, впервые услышав робкие предположения докторов о неизлечимости недуга, как в отчаянии колотила подушки, рвала шелковую ткань балдахина, швыряла в стены чаши с целебными отварами. Все ее истерики кончались ухудшением состояния, и верный канцлер Гирт Шанари, один из немногих посвященных в тайну ее болезни, посоветовал беречь силы. Он просидел целую ночь подле постели больной принцессы, терпеливо объясняя, что ее долг состоит в заботе о благе страны. Она обязана прожить хотя бы столько, сколько потребуется для того, чтобы найти преемника. Отныне каждый день ее и каждый час принадлежат Илирии.

Принять эту истину было непросто, но не зря же отец последние четыре года растил из нее королеву. И пусть царствовать ей доведется всего несколько месяцев, это время она должна использовать так, чтоб не оставить после себя разруху и злую память в народе. Тот же Шанари предложил ей простой и разумный план: выйти замуж и передать власть супругу. Кандидата в короли канцлер тоже подыскал наилучшего из возможных. Айлен Райн’яр, троюродный брат Эвинол, являлся потомком боковой ветви Райнаров, о чем говорило созвучие фамилий. Народ и знать примут его, и страна будет процветать в столь любезных ей мужских руках. А королеву Эвинол, конечно, быстро забудут, как глупое недоразумение.

Ну, хватит уже жалеть себя. Так, давай, подними голову! Ты можешь держать ее прямо. Ничего, что кружится, бывало и хуже. Эвинол до боли вцепилась в перила, стараясь выпрямиться и удержаться на ногах. Приступ миновал, теперь осталось вернуться в комнату и принять отвар, который неизменно приносил облегчение. Шаг, еще шаг… Эви дошла до двери, но остановилась и обернулась.

Ей не хотелось возвращаться в душные покои. Здесь, на балконе, вольный воздух, внизу — королевские сады, утопающие в роскоши летних цветов и зелени, вдали — горные пики, тронутые красками заката. И ветер.