Книга Главная роль Веры Холодной - Виктор Полонский

– Кто же? – выдохнула Вера.

– А вот этого я, к величайшему моему сожалению, не знаю, – развел руками штабс-ротмистр. – Кабы знал, уже звездочки с погон слетели бы[63]. Наш агент в Берлине сообщил, что резидент министерства иностранных дел имеет агентурную кличку Фалтер и глубоко законспирирован. Неизвестно даже, кто он такой – немец, живущий в России, или же завербованный русский. Или, скажем, татарин или еврей.

– Фалтер? – переспросила Вера. – Никогда не слышала такой фамилии…

– Это кличка. В переводе с английского означает «нерешительный», – подсказал Немысский. – Агентурные клички чаще всего берутся наугад, лишь бы что, но иногда в них прослеживается своеобразная ирония. Хорош Нерешительный, не так ли?

– Хорош, – признала Вера, переняв от штабс-ротмистра толику восхищения врагом. – А что нам до борьбы германских разведок? Пусть себе борются на здоровье, ослабляют друг друга…

Сказала и тут же сообразила, что лучше было бы промолчать, чем говорить глупости, но Немысский уже пустился в объяснения:

– Так нельзя. Пусть они в Берлине борются, сколько им заблагорассудится, а нарушать порядок у нас мы не позволим. Тем более – убивать! Это во-первых. А во-вторых, от подобной борьбы обе германские разведки не ослабнут, а только усилятся. Раскинут свои сети шире прежнего, больше агентов навербуют. Доказано же, что конкуренция способствует скорейшему развитию. Нет, нас такое положение вещей не устраивает, и мы до этого Фалтера доберемся. Непременно…

Говоря это, Немысский нахмурился, сверкнул глазами и выглядел настолько мужественно и победительно, что Вера почувствовала внутри сладостное томление, по какому поводу немедленно устыдилась и покраснела.

– И Вильгельмине Александровне, пожалуй, пора убираться обратно в Германию, – продолжал штабс-ротмистр, делая вид, что не замечает Вериного смущения. – Если ее присутствие в Москве вызывает такое… гм… беспокойство, то ей здесь делать нечего. И вообще, я получил из Петербурга недвусмысленные указания. Насколько я понимаю, немцы устроили какую-то крупную пакость нашей разведке и теперь у меня совершенно развязаны руки. Василий Андреевич так и приказал, твори, мол, возмездие. Вы же представляете все тонкости нашего дела – знаешь резидента, а тронуть его остерегаешься, как бы от того нашему резиденту за границей хлопот не вышло. Но времена понемногу меняются, скоро всем будет не до реверансов и книксенов, помяните мое слово… Что же касается нынешних дел, то вас я попрошу больше в «Альпийской розе» не появляться и вообще не общаться с Вильгельминой Александровной. Скажитесь…

– Почему вдруг? – Вера не могла поверить своим ушам. – Вы не оговорились, Георгий Аристархович? Разве вам больше не надо знать, что творится в «Альпийской розе»? В такой ответственный момент?

– Момент и впрямь ответственный, – согласился Немысский. – Поэтому вас необходимо срочно вывести из игры. Мало ли что придет в голову Фалтеру? Вы же как-никак, сугубо формально, тоже считаетесь агентом Вильгельмины Александровны, сотрудницей германской разведки. Мне лично не хотелось бы, чтобы вы стали следующей фигурой, которая будет пожертвована в этой партии…

За сравнение ее с какой-то шахматной фигурой Немысский заслуживал хорошей шпильки, но слова «мне лично не хотелось бы» он произнес с таким выражением, так искренне, что Вера простила ему эту нечаянную оплошность.

– К тому же в среду к нам из Петербурга во главе особой группы, состоящей из лучших сотрудников, прибывает подполковник Пардасов, правая рука Василия Андреевича. Ему даны широчайшие полномочия. Полиция и Охранное отделение получат соответствующие предписания, и с божьей помощью мы быстро наведем в Москве порядок. А вам, Вера Васильевна, я хочу выразить свою благодарность…

Немысский встал, обозначая торжественность момента и одновременно намекая на то, что разговор подошел к концу.

– Сядьте, пожалуйста, – попросила Вера. – Я должна кое-что вам сообщить. Не только у вас есть новости. Кажется, я знаю, кто может вывести нас на этого вашего Фалтера…

Немысский послушно сел и даже потрудился придать лицу заинтересованное выражение. После того как Вера рассказала о вчерашнем своем разговоре с Вильгельминой Александровной, заинтересованное выражение сменилось недоумевающим. По мере рассказа о сегодняшней встрече с Вшивиковым у Немысского понемногу начали округляться глаза и отвисать челюсть.

Хотелось, конечно, думать, что штабс-ротмистр поражен Вериной находчивостью и сообразительностью, но Вера заподозрила неладное, и не ошиблась.

– Умеете вы… э-э… удивить, Вера Васильевна, – сказал Немысский, дослушав Верин рассказ до конца. – Видно, и сами поняли, раз револьвером поспешили обзавестись. Разве так можно? Жизнь – не цирк, в жизни не стоит совать голову в пасть к хищному зверю. Ничего хорошего из этого не выйдет…

– Я не совала никуда голову! – возмутилась Вера. – Ну-у… возможно, что напрасно разоткровенничалась со Вшивиковым, согласна. Но зато его реакция на мои слова указывает на то, что он каким-то образом причастен к шпионским делам. Если его допросить… Что вы на меня так смотрите, Георгий Аристархович, словно я вам здесь монолог Катерины читаю? В самом деле! Лучше бы приказали поскорее разыскать Вшивикова и привезти его сюда! В моем присутствии он не сможет отпираться…

– Вам стоит на время уехать из Москвы. – Голос Немысского был сух и деловит. – Тайно и быстро, не откладывая. Уехать ненадолго, думаю, что за две, много за три недели мы управимся. У вас есть куда уехать, Вера Васильевна? Родственники или знакомые в других городах имеются?

– Все мои родственники живут в Малом Кисловском! – отрезала Вера. – Уезжать мне не к кому, да я и не собираюсь…

– У меня тетка двоюродная, вдова, живет в Тульской губернии, – поспешно сказал Немысский. – У нее в Каширском уезде маленькое именьице. Добрая женщина, я ей напишу…

– Благодарю вас, Георгий Аристархович, но я, кажется, громко сказала, что никуда из Москвы уезжать не собираюсь. И мне очень не нравится подобное ваше отношение. Выходит, что пока я была нужна вам…

– Вера Васильевна! – взмолился штабс-ротмистр, прижимая руки к груди и вздрагивая всем телом вместе с аксельбантами. – Речь идет о вашей жизни! Вы подвергаете себя невероятной опасности! Как вы не понимаете…

– Все под Богом ходим, – вздохнула Вера, вспомнив Мейснера и Бутюгина. – Я все понимаю, Георгий Аристархович. И то, что поступила не очень-то умно, тоже понимаю. Кабы мне тот разум наперед… Но Вшивиков-то себя выдал! Выдал! И только я одна могу…

– Вы ничего не можете! – резко оборвал Немысский. – Попробуй, спроси его, так он скажет, что несли вы какую-то ерунду, вот он и поспешил закончить разговор. А вопрос о том, на кого вы работаете, объяснит нам тем, что заподозрил в вас агента Охранного! Там любят такие, с позволения сказать, «душевные» методы…