Книга Про шакалов и волков - Анна Шахова

Да, у Грунова имелся водитель, Василий Черкасов. Но он погиб под Клямовском вместе с Джоном Валынским. Кто рулил злосчастным джипом и помогал Кацински тащить Лану, оставалось загадкой, которую могла разрешить только роковая особа, предпочитающая будуары в стиле рококо.

— Да, такой джип, — ткнула пальцем Люша в изображение. Это снова был «ренглер». — Ничего о номерах сказать не могу. Возможно, они были залеплены грязью, возможно, я просто…

Люша не хотела сознаваться, что ни о каких номерах и думать не думала от страха.

— А еще вы говорили, что он упоминал о взрывах раньше. Ну, в первом разговоре с вами. — Шатова вопросительно посмотрела на генерала Крутого.

— Уверяю вас, что улицу и номер дома он не назвал, — скривился Глеб Глебович. — Впрочем, дай, Андрюша, нам эту запись. Третья она, кажется.

В комнате раздался вкрадчивый баритон террориста: «Скажу лишь, что московские дома, даже относящиеся к культурному наследию, совершенно не охраняются. Преступная халатность, Глеб Глебович! Обидно будет, если некоторые из них взлетят на воздух. Причем вместе с неповинными ни в чем москвичами…»

И тут Люша резко вскочила с кресла, которое с грохотом опрокинулось:

— Я поняла! Это же совершенно очевидно! Взрывное устройство на Остоженке, в руках у Марты… Не будут они рисковать, гоняя засвеченные машины по Москве. Джипа в городе нет.

Воцарилось напряженное молчание. Все находящиеся в кабинете — помощники генерала, криминалист, Люша — смотрели на Крутого, ожидая решения. Тот в молчании встал из-за стола и прошел к двери. Повернувшись, он негромко отдал приказ.

— Да, берем фальшивую Гладкую. При оказании сопротивления — ликвидируем. Теперь относительно Грунова…

Операцию требовалось провести «без шума и пыли». Слова Лелика из «Бриллиантовой руки» подчиненные повторяли с легкой руки (вернее — языка) генерала Крутого как приказ. Дедима коробила эта бравада, но он признавал, что задумано все было идеально.

Без пяти одиннадцать вечера в домофон Марты Матвеевны позвонил дежуривший у ворот подполковник Кругликов — мужчина с пухлым лицом и висящим сливовидным носом, из-за чего казалось, что офицер все время извиняется. Взволнованным голосом, запинаясь, он сказал Вятской, снявшей трубку видеодомофона, что у него неважные новости и требуется спешно задать несколько вопросов миллиардерше, покой которой, право, так неловко нарушать. Пропел открывающийся замок, и офицер ФСБ поднялся на восьмой этаж. На шестом и седьмом этажах также дежурили спецназовцы. Им был дан приказ к боевой готовности.

Алина встретила подполковника в шелковом халатике и с распущенными волосами.

— Мы только заснули, — с упреком сказала она.

— Простите, но врач Марты Матвеевны… — трагическим голосом завел Кругликов.

— Что?! — в ужасе прижала ладошки к щекам пресс-секретарь.

— Давайте пройдем к вашей хозяйке, — сделал нетерпеливый жест офицер.

Когда они вошли в будуар, Марта Матвеевна сидела в подушках неестественно прямо, пронзая эфэсбэшника напряженным взглядом. Она напоминала принюхивающегося хорька или лисичку в чуть сдвинутом на затылок парике. Будто невольно прикрыв дверь в комнату, офицер поднял руки и громко сказал:

— Трагическая новость, Марта Матвеевна! Ваш врач и, насколько я понимаю, друг погиб в аварии. Возможно, это было покушение, вновь организованное Труновым.

Пока он говорил, в дверь квартиры просочились спецназовцы, спрятавшись в неосвещенной гостиной. Последним юркнул Дедим, которого после сегодняшних подвигов не стал отгонять Крутой, но взял с него слово офицера, что сыщик не полезет вперед силовиков.

— Ужасно… — повесила голову Гладкая, судорожно соображая, что ей предпринимать и как лучше реагировать.

— Позвольте присесть? — указал на пуфик Кругликов и обратился конфузливо к помощнице Марты: — Алина, если вас не затруднит, принесите мне воды.

Вятская нехотя вышла.

— Конечно, присаживайтесь. Но я совершенно без сил, совершенно, — надтреснутым голосом сказала старушка, подтягивая крахмальный воротник сорочки под подбородок.

— Буквально один вопрос. Насколько вы доверяли Кацински? Он ведь обманул вас относительно посольства и препаратов. Он, видимо, хотел бежать с этим Пал-Палом, или как там вы его величаете?

Гладкая в недоумении пожала плечами и попыталась незаметно сунуть руку под подушку, а Кругликов вдруг что-то хмыкнул себе под нос, вернее, под воротничок, где был спрятан микрофон.

В ту же секунду в комнату ворвались спецназовцы, оттолкнув за свои спины подполковника. Двое подлетели к кровати Марты и вывернули ей руки, в одной из них был зажат пистолет. Двое держали миллиардершу под прицелами автоматов.

— Где управление бомбой?! — заорал подполковник, отбросив показную конфузливость и наводя на Гладкую оружие.

И тут в коридоре раздался выстрел. Кругликов и один из бойцов с автоматом кинулись в коридор.

— Вот оно. Телефон… — Дедим передал подполковнику маленькую коробочку, которую он выдернул из руки убитой в грудь Вятской. Пресс-секретарь лежала на пороге кухни. Рядом валялся отбитый стакан, из которого вылилась вода на разметанные волосы террористки.

— Аля-а-а! — раздался из будуара хриплый раненый рык.

— Где моя жена, Замковский?! Где Лана, подонок?! — заорал Дедим, кинувшись к миллиардерше и двинув ей в скулу.

Сыщика оторвали от Завала спецназовцы. У Димитриева в руке остался парик террориста. Сам же Замковский рухнул на подушки, закатив глаза.

— Ну ты и бе-ешеный, товарищ майор, — укоризненно сказал Кругликов. — Сам теперь его откачивай и пытай. «Без шума и пыли».

Пал-Пал усадил сына в новенький легкомоторный самолетик, купленный тремя днями ранее. Он был ярко раскрашен и напоминал краснооранжевого жука. Заурчал двигатель, и Пал-Пал сосредоточил все внимание на приборной доске.

Управляться с самолетом он умел неплохо и, уверенный в своих силах, уповал на неизменное везение, не подводившее его ни разу в жизни. Ну, почти ни разу.

— Я помру, пап, помру я от гангрены… Я ничего не вижу, я больше не могу терпеть эту бо-оль. Па-ап! — стонал и плакал Виктор, которого пристегивал к креслу Грунов.

— Потерпи, Витюша, до границы дотянем, а там все будет совсем хорошо. Ты потерпи. Мы теперь вольные птахи, и никто нам не указ. Денежками мы с твоей помощью распорядимся, а наша милая хм… старушка пусть колупается со своими идейными заморочками и прочим трогательным бредом. Из России ее вряд ли выпустят — чует мое сердце. А ты знаешь мое чутье.

— Папочка, а тебе чутье не подсказывает, что и нас из России никто не выпустит? Не подсказывает?! — истерично взвизгнул Виктор.

— Помолчи, Витя. Соберись и помолчи. Нужно потерпеть. Мы же все уже сделали, как надо. Мы победили, сын!