Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

– Странная история! Надо разобраться… Сиди спокойно,Мамай!.. Если это банальные претензии разыгравшихся самцов-лопухоидов, кто когоподрезал и кто с какого ряда перестроился, это еще полбеды. А если нет и тутчто-то более серьезное?.. Привет, мальчики! Как дела? Вы что, из сборнойдурдома? – помахав рукой, приветствовала нападавших Улита.

Мужчины, подбежавшие к «Роллс-Ройсу», разделились. Двоеостались с этой стороны автомобиля, а двое забежали с противоположной. Мефодийзаметил, что они нет-нет да поглядывают на свой микроавтобус, за тонированнымистеклами которого, похоже, остался кто-то руководивший их действиями.

– В чем дело, ребята? – повторила Улита.

– Не балаболь! Из машины, живо! – коротко велел один изнападавших, которого Мефодий мысленно охарактеризовал как разновидность червя.

Улита капризно надула губы.

– Ну уж нет! Я девушка робкая! За мной ухаживать надо,уговаривать, а так я не играю! Не пойду я к вам, глупые вы, злые бяки! –отказалась она.

Разновидность вновь нервно взглянула на микроавтобус.

– Че-то я не пойму. Тебе нужны неприятности? – спросил онмрачно.

Улита закивала, расплываясь в улыбке.

– А что, есть лишние? Если на халяву, тогда почему нет?Халява на то и халява: бери больше, прячь дальше.

Разновидность ударила ручкой биты в заблокированную дверцу.

– Вылезай, туша, разговор есть! Все вылезайте – хуже будет!Ну!!! Последний раз говорю!..

Улита насупилась. Мефодию, знавшему, как обычно онареагирует на слово «толстуха», стало не по себе, когда он представил, что онаможет сотворить с тем, кто назвал ее даже не «толстухой» – «тушей».

– О, я вижу ребята – романтики! Знают, как сказатькомплимент и сделать жизнь женщины приятной! А я, дура, еще жаловалась наскуку! – голосом ласковым, но не сулившим ничего хорошего для тех, кторазбирался в интонациях, сказала ведьма.

Терпение нападавших окончательно истощилось. Высокийбелобрысый прыщавый парень, подскочив к «Роллсу» со стороны Мефодия, несколькораз ударил дверцу ногой.

– Что же ты ножкой колотишь, болезный? Машина большая,заморская!.. Разве ножкой получится? Ты битой попробуй! Бита – это такаяпалочка! – поощрила его Улита.

– Ну спасибо! Ты соображаешь, что советуешь? – зашипел нанее Мефодий.

Ведьма виновато вздохнула.

– Прости, Мефа! Я не могла смотреть без жалости, как он себеногу отбивает. Машина-то у нас железненькая, бесчувственная, а ножка у негосвоя, живая.

Третий из нападавших заскочил на капот и попытался пробитьсяв салон, но Улита ловко ткнула его рапирой в бедро, заставив отступить.Убедившись в невозможности разблокировать дверцы, мужики из микроавтобусапоследовали совету ведьмы и стали колотить битами по дверям и уцелевшимстеклам. Стекла покрывались сеткой трещин и проминались внутрь.

Мамай удовлетворенно хмыкал. Этот любитель вандализма поотношению к транспортным средствам не мог не получать удовольствия. Улита,откинувшись на спинку сиденья, наслаждалась, издевательскими репликами поощряяребят молотить сильнее.

– Эх, дубинушка, ухнем! Эх, родимая, сама пойдет!.. Давай,братки! Круши «Роллс-Ройс», чтобы «Логоваз» боялся!.. Уряяяя!

Неожиданно ведьма перестала генерировать слоганы изамолчала.

– Что, рекламная пауза? – спросил Мефодий.

Улита замотала головой.

– Не-а, хуже. Прав Арей: день, когда первая обезьянка нашлапервую палку, стал печальнейшим днем в истории человечества.

Почти сразу Мефодий понял, что она имела в виду. Один изнападавших, сбегав к микроавтобусу, схватил короткий лом и, всунув его в зазор,стал отжимать дверь. Почти сразу стало ясно, что против русского лома невыстоять никакой заграничной машине.

– Этот парень, похоже, не читал классиков. Кто к нам с ломомпридет, тот от монтировки погибнет! – сказала Улита.

Голос ее, однако, звучал озабоченно. Магия магией, еепреимуществ никто не оспаривает, но с битами и ломом шутки плохи. Особенно дляМефодия, который не научился еще правильно использовать свои силы.

К тому же Улита явственно ощущала тревогу. Что-то шло нетак. К инфантильно-сиреневым лопухоидным аурам примешивалось нечто стороннее,неопределимое пока, но стойко-опасное. Что-то такое, чему не было поканазвания, но что отмечала безошибочная интуиция ведьмы.

Улита спешно просчитывала варианты. Мамай при всех своихплюсах всего лишь комиссионер. По старой памяти рубится он неплохо, но силы впластилиновых руках нет и быть не может. Мефодий же не справится даже собыденной телепортацией. Насколько можно положиться на него в серьезной рубке,неясно. У начинающих стражей, не овладевших пока силой, многое зависит отнастроя и веры в себя. Есть настрой: берегись, римские легионы, всех порву! Нетнастроения: ой, мамочка, этот песик кусается!

– Меф, надеюсь, ты не забыл меч? – задумчивопоинтересовалась Улита, чуть сгибая верную рапиру, чтобы лучше еепрочувствовать, и оценивая, сколько секунд отсталось до момента, когда имсорвут дверь.

Мефодий молча показал ей футляр.

– А настроение как? Боевое?

– Более или менее.

– Так более или менее?

– Более более, чем менее менее, – путаясь, определилМефодий.

– Отлично, я рада. Видишь этих четырех чурбанов с битами?Тебе придется заняться вырезанием по дереву. Попытайся изготовить из их битчто-нибудь, отдаленно напоминающее произведения авангардного искусства… Мамай,а ты чем похвастаешься?

Хан, сопя, наклонился и извлек из-под сиденья кривуютатарскую саблю. По его плоскому лицу бродила нехорошая улыбка человека,появившегося на свет много раньше возникновения слова «пощада».

– Все готовы? Тогда я говорю: «Поехали!» – и машу ручкой.Далее как карта ляжет и плечико размахнется!.. ДАВАЙ! – заявила Улита.

Мамай резко распахнул переднюю дверцу и, толкнув ее ногами,ударил замешкавшегося прыщавого парня. Затем выскочил и с гиканьем ринулся набелобрысого. Тот испуганно отступал, кое-как блокируя удары ломом.