Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Успехи Мефодия, сгоряча выскочившего из машины вслед заМамаем, были куда более скромными. Первую биту меч Древнира разрубил красиво иизящно, с большим желанием крушить деревянные предметы. Но уже в следующиймомент изумленный Мефодий вдруг оказался лицом на асфальте. Он даже не понял,что ему элементарно по-борцовски прошли в ноги. Вот так-так… И верь после этогомагической интуиции!

– Допрыгался, Врубель? Хочешь в табель? – сквозь тумануслышал Мефодий хриплый голос.

Мужчина, оседлавший его, был здоров и пузат. Мефодийвырывался, колотил ногами, пытался кусаться, но не мог даже приподняться.

«Позор! – мелькнула мысль. – Когда Арей узнает, как глупо япопался, он разжалует меня в комиссионеры! Хорошо хоть для суккуба я покаморально не созрел».

Он снова дернулся и снова – в меру добродушно – получилраскрытой ладонью по затылку.

– Лежи, пацан! Не рыпайся! Железяку-то острую где взял? Несам же заточил? – сказали ему.

Мефодий скосил глаза на меч, до которого ему, прижатому касфальту, было никак не дотянуться.

«Ну ничего… Пусть кто-нибудь из этих типов попытается самвзять мое оружие! Сразу узнает, что такое мелкая нарезка!» – подумал онмстительно, вспоминая, что магические мечи не любят чужих рук.

Буслаев попытался поступить так, как он сделал когда-то вгимназии, когда отбивался один от пятерых: сгустить энергию, собрать ее вупругий ком и сшибить того гада, кто сидел у него на спине, но увы… Ничего невыходило. Видимо, энергия могла излиться лишь посредством прямого взгляда. Длятого, чтобы атаковать, Мефодий должен был хотя бы увидеть своего противника, аон видел лишь кусок бетонной стены, полоску земли со втоптанным окурком итонированное стекло передней дверцы микроавтобуса. Стекло, из-за которого – этоМеф ошущал – его изучали чьи-то глаза.

– А ну, не смотри туда! Шею сверну, как куренку! ЖИВО! –вдруг без всякого повода рыкнули на него. Пузан, схватив Мефодия за волосы,ткнул его носом в асфальт.

Из «Роллс-Ройса», не спеша, вышла подзадержавшаяся Улита.Она задумчиво посмотрела на Мефодия, притиснутого к асфальту, и на отважнобившегося Мамая. Хан с криком, с притоптыванием ноги наскакивал с саблей сразуна двух нападавших. Те держались пока осторожно, сильно не рисковали и дажепятились, уступая ярости хана.

Чуть присогнув левой рукой рапиру, Улита с возмущениемпоинтересовалась:

– Эй, а как же я? Разве никто не хочет обидеть беззащитнуюдевушку? Я разочарована, господа мои хорошие! Никакого тебе внимания! Вот игуляй после этого по пустынным улицам!

Высокий парень, тот, чью биту перерубил Мефодий, прежде чемего сбили с ног, с глупой ухмылкой повернулся к Улите.

– Опаньки! Еще одна конкретно толкиенутая! – сказал он,разглядывая ее рапиру.

Его рука привычно потянулась к заднему карману за ножом.

– Ну что, эльфийка контуженная! Поговорим? Сама свалишь илитебя расписать?

– А ты не передумаешь? А то наобещают невесть чего, а потомврубают заднюю передачу. А я девушка ранимая, впечатлительная, – сказала Улитаи, высунув раздвоенный язык, чувственно облизала губы.

Изумленный парень от неожиданности подался на полшага назад.В ту же секунду резким хлестом рапиры по запястью ведьма вышибла у него нож.Неведомая сила подхватила парня и приложила спиной о бетонный забор. Подождав,пока он сползет, Улита склонилась над ним и нежно провела ногтем по его шее.

– Ты не поверишь, дружок! Я такая забывчивая: вечно путаювены и артерии!.. В венах кровь невкусная, а вот в артериях… Поверни головкучуть-чуть вбок, дорогой! – промурлыкала она, приоткрыв рот.

Парень захрипел от ужаса. Мефодий догадался, что ведьмавыдвинула глазные зубы. Этот наивный вампирский приемчик всегда производилвпечатление на слабонервных лопухоидов.

Пока Улита резвилась, дела Мамая становились все менееблестящими. Пластилиновая рука отважного хана – а, увы, вернувшиеся из Тартараиных тел не имеют – от очередного мощного удара просто обернулась вокруг лома.Сабля выпала. Мамай кинулся поднимать саблю левой рукой, но тотчас был уложенприцельным ударом биты по голове. Улита ожидала, что Мамай вскочит и продолжитсхватку, но хан так и остался на асфальте.

– Странное дело! Комиссионера нельзя не только убить, но иоглушить обычным оружием. Не иначе, как кто-то заговорил им биты и лом, –пробурчала она озабоченно и, решительно встряхнув своего бедолагу, спросила: –Вам что, кто-то помогает? Кто-то из стражей, из магов? А ну, говори!

Парень упорно молчал. Нижняя челюсть у него прыгала. Улитавздохнула:

– Значит, отважные зайцы выбирают героическую кончину?.. Даили нет?

Бедолага замотал головой.

– О, я понимаю твои проблемы! – догадалась Улита. – Тыбоишься и меня, и того, кто тебя послал. Придется сделать так, чтобы меня тыбоялся чуточку больше.

В глазах у ведьмы зажглись красные огоньки. В движенияхпоявилась нехорошая целеустремленность. Улита стала медленно наклоняться,примеряясь к артерии. В стрессовые минуты даже самый отвязанный лопухоид всегдапонимает, где блеф, а где блефа нет. Парень побледнел и, продолжая молчать,скосил испуганные глаза на микроавтобус.

– Ага… Намек понят!.. Ваш отец-командир сидит там, не такли?.. А теперь, малыш, я ненадолго отлучусь и буду крайне разочарована, если,вернувшись, найду тебя здесь. Советую поиграть в народную игру «убеги отбронепоезда по шпалам»… На старт, внимание – марш!

Схватив рапиру, Улита устремилась к микроавтобусу. Втонированном стекле отразились ее пепельные волосы. Улита рванула дверцу,занесла рапиру для укола и…

Она долго потом не могла забыть этот момент.

* * *

Буслаев продолжал упрямо вырываться. Он выкручивался, какуж, мечтая лишь об одном: увидеть своего противника. Бульшего ему не надо было.Только визуальный контакт.

– А ну, лежать! Лежать! Ах ты, щенок!

Пузан, которому надоели попытки парня освободиться,выругался и оттянул его голову за волосы назад, собираясь приложить лицом обасфальт. Мефодий зажмурился и… внезапно услышал укоряющий бас:

– Окстись, друг мой! Усмири ярый гнев свой, ибо не ближнегосвоего ты бьешь, но эйдос свой предаешь поруганию!