Книга Венок усадьбам - Алексей Николаевич Греч

старых стиль ампир, как выразитель изменившихся вкусов, отразился разве лишь в некоторых, подчас и очень значительных прибавлениях и украшениях. Усадьбы “средней руки”, усадьбы в типе сельского дома, не загородного дворца, типичны для 10-х и 20-х годов XIX века. Это искусство уже меньше искало индивидуальности, более тяготело к типическому образцу, и для него нужны были новые образцы и модели, которые как раз и давали альбомы гравированных чертежей, подобные кутеповскому. Таковы причины, определившие редкость ампирных усадебных ансамблей. Немногочисленные усадьбы этого времени, по несчастной случайности, почти не дошли до наших дней. Рождествено Дмитровского уезда, выстроенное московским генерал-губернатором кн. Д.Голицыным, известно нам лишь по литографии, приложенной к книжке “Репетиция на станции”[100], по описанию в семейной хронике Благово[101]. Там был одноэтажный дом с мезонином, флигеля, хозяйственные службы и охотничий двор, “псовый дом”, которому известный поэт, баснописец и сановник И.И. Дмитриев посвятил остроумное, принимая во внимание официальное положение владельца, четверостишие:

Се дом, построенный Голицыным для псов.

Вещай, доколь тебя не ниспровергло время,

Что он всего собачья племя

Был истинный блюститель и покров.[102]

Но время ниспровергло не только “псовый дом”, но и все прочие типично ампирные сооружения Рождествена.

Другие усадьбы ампира — Константиново Похвисневых, Старо-Никольское Мусин-Пушкиных, наконец, деревянный ансамбль построек в Наро-Фоминском — дают или отклонения от стиля, или были перестроены. В революцию погибло Соколово, где на даче жил некогда Герцен, описавший усадьбу в “Былом и думах”; еще раньше были сломаны дома в Прохорове Трубецких, в Усове Хрущевых. Вот почему гибель дома в Ахтырке, одного из лучших памятников московского ампира среди усадеб, окружающих белокаменную столицу, является невознаградимой утратой.

Ахтырка никогда не славилась роскошью празднеств, великолепием убранства, причудами владельцев. Здесь жизнь текла ровно и покойно, в атмосфере истинной культурности. Кн. С.Трубецкой рассказал об этом в своих воспоминаниях[103].

Недавнее пепелище заросло травой, крапивой и бурьяном; одиноко и оголенно стоит церковь, больше не ведет никуда дорога, охваченная пилонами въездных ворот. Точно выстрел в висок от безнадежности, от невозможности принять грядущего, уже вступающего хама. Ахтырку не осквернили, не изнасиловали детские дома, дома отдыха, волисполкомы, кооперации. В языках пламени, во всеочищающем огне самосожжения погибла усадьба в революцию 1917 года. Память о ней — старая литография. Точно портрет умершего человека в расцвете сил и здоровья. Над пепелищем склонили свои ветви плакучие березы, точно на кладбище.

Абрамцево

 Подобно Москве-реке, Наре, Красной Пахре, Лопасне, Клязьме Воря в своем извилистом течении стянула к себе многие старинные усадьбы. Неподалеку от Ахтырки и Хотькова монастыря находится небольшая, совсем скромная усадьба с домом, построенным в 40-х годах С.Т. Аксаковым, в своих стихах воспевшим богатую рыбой речку[104]. Этому славянофильскому гнезду суждено было в конце XIX века сделаться одним из интереснейших центров русского искусства. Как славянофильское гнездо, Абрамцево с его обитателями было тесно связано с соседним Мурановым, с Богучаровым Хомякова в Тульской губернии, с хомяковским домом на Собачьей площадке, с безвременно уничтоженным Музеем сороковых годов.

Только в Абрамцеве мало осталось воспоминаний об этом времени — только наружный вид деревянного дома, с мезонином, с балконом, опирающимся на столбики, типичными подъездами с зонтами, да одна из комнат дома, где стояла обитая кожей мебель 40-х годов и висели рисунки работы талантливого портретиста-славянофила Мамонова, дают некоторые следы аксаковской усадьбы. Наполнение остальных комнат абрамцевского дома принадлежит уже ко времени просвещенного собирательства С.И. Мамонтова. Последние десятилетия XIX века и первые годы XX столетия были отмечены пробудившимся интересом к национальному русскому искусству. Genius loci* (*Дух местности (франц.).) возрождается в славянофильском Абрамцеве при помощи целой плеяды русских художников-передвижников, Союза[105], Московского Товарищества[106]. Параллельно идет собирательство предметов народной русской старины — резьбы по дереву, кости, шитья, лепки, живописи. И на этой почве расцветает целое направление русского искусства, не ограниченное одним только Абрамцевом. Параллельно ему возникают в Тульской губернии Бёхово, дача на Оке художника В.Д. Поленова, Талашкино Смоленской губернии, усадьба известной собирательницы русского искусства княгини Тенишевой, где наряду с художниками указанных направлений работают мастера “Мира искусства”, Кучук-Коё, позднее дача Жуковского, в Крыму. Параллельное явление наблюдается и на Украине, где крепнущие националистические тенденции вызывают к жизни собирательство народной старины и даже приводят к поискам национального архитектурного стиля в усадебной архитектуре.

Абрамцевская церковь (18В0). Современное фото

Имена Репина, В.Васнецова, В.Поленова, Е.Поленовой, И.С. Остроухова, Серова, Врубеля связаны тесно и неразрывно с мамонтовским художественным кружком в Абрамцеве. Сказочно-былинная и летописная Русь нашла в усадьбе свои реально оформленные, пусть своеобразно истолкованные, образы. В парке, неподалеку от дома, строится под руководством Васнецова маленькая церквушка в духе стилизованного староновгородского искусства, украшенная иконами и росписями Васнецова, утварью, исполненной по рисункам Е.Д. Поленовой на основании рисунков и узоров старого русского народного искусства. Бревенчатая беседка — “избушка на курьих ножках” — точно сошла с васнецовских иллюстраций к старинным русским сказкам. В мастерской же Абрамцева исполнялись мебель и шкапчики, шкатулки и шитье, где среди растительных узоров воскресли старорусские петушки, фантастические птицы Сирин и Алконост.

В русском усадебном строительстве искание национального стиля наблюдается с середины XIX века. Это движение всегда тесно связано с общими тенденциями русского искусства. После Измайлова и Коломенского русское загородное искусство вступает в полосу европейского искусства, продолжающуюся вплоть до второй трети XIX века. В это время, однако, при Николае I начинаются поиски нового стиля. Стиль неогреческий, нашедший свое лучшее выражение в сгоревшем дворце Ореанды и павильонах Верхнего парка в Петергофе; стиль Луи-Филипп, отразившийся в Александрии, в доме Петровского-Разумовского, в доме Никольского-Прозоровского; готика, нашедшая свое выражение в том же Петергофе, в дворцах Алупки и Гаспры; даже Восток, повлиявший на садовый фасад алупкинского дворца и вызвавший к жизни турецкие дома в Городище, имении Н.А. Дивова на Оке, — все эти стили свидетельствуют об эклектизме вкусов в эпоху Николая 1. Общее всем этим стилям ретроспективное направление ‹обратило› внимание и на старое русское искусство. Уже Росси, этот последний и блестящий представитель пышно, по-осеннему распустившегося ампира, проектирует для Павловска деревню в "русском стиле".

Реставрационные работы, повсеместно предпринимаемые в николаевскую эпоху, плохо ли, хорошо ли проводившиеся, обращают внимание общества на забытое, обойденное вниманием русское искусство. В альбомах Мартынова, Снегирева, академика Солнцева издаются памятники древнерусского искусства. И не случайно поэтому, что уже в середине века барон Боде, наблюдавший за постройками