Книга Решальщики. Книга 2. Раскрутка - Андрей Константинов

…Брюнет изустно подвел к полуфиналу леденящую кровь бизнес-историю о заходе питерских варягов на берега Шексны, и в начальственном кабинете воцарилась тишина. Решальщики переглянулись — пятничный день, хотя и продолжал оставаться длинным, вот только с этого момента явно переставал быть скучным…

— Леонид Николаевич, — вкрадчиво, не без глумления заговорил Петрухин, — а вам не кажется, что на юридическом жаргоне сие поведанное нам только что действо именуется не иначе как попыткой рейдерского захвата?

— Совершенно с вами согласен, Дмитрий Борисович, — подыграл напарнику Купцов.

Однако Виктор Альбертович шутки юмора не оценил:

— Еще раз! Разжевываю! Специально для скудоумных ментов!

— Протестую! Бывших ментов!

— Тем более! Так вот, прежним владельцам этот заводик на фиг не сдался! Ну обанкротили бы они его, землю перепродали, и дело с концом. А у меня — головное череповецкое производство рядом, в каких-то ста километрах! Да мне этот «Интеграл» — как воздух! Опять же, градообразующее предприятие! Людям стабильность нужна, а я гарантирую сохранение рабочих мест.

— М-да, Витя, ты у нас просто державник-государственник!

— Хорош изгаляться! В общем, ставлю вам задачу, господа решальщики: задействовать все имеющиеся в распоряжении ментовско-полицейские связи, аккуратно поводить жалом и выяснить: не собирается ли следствие примерить убийство Червеня на споры вокруг «Интеграла»? На первоначальном этапе мне важно понять только одно: да или нет?

— А если придем к выводу — «да»? Тогда что?

— Тогда станем готовиться к визиту непрошеных гостей. Но этим уже займется непосредственно Яна Викторовна. Кстати, прошу держать ее в курсе всех новостей по теме Червеня.

— А ху ис Яна Викторовна? — удивился Петрухин. — Что за фемина?

— Яна Викторовна Асеева. Наш юрисконсульт. Вернее — наша.

— Инспектор Купцов! Вы обратили внимание: сколько нового мы с вами узнали о НАШЕМ горячо любимом предприятии? Выясняется, что у нас есть не только секретный объектик на Вологодчине, но еще и собственный юрисконсульт.

Покрасневшие от недосыпа глаза Брюнета гневливо сузились:

— Яна Викторовна сегодня первый день как из отпуска! Поэтому! Я! Физически! Не мог представить вас раньше! И — ВСЁ! Хватит уже этих ваших подколочек! Идите, работайте.

Осознав, что начальник дошел до того эмоционально-пограничного состояния, за которым может последовать неуправляемая ядерная реакция, партнеры синхронно поднялись с мест и молча направились к выходу.

И все-таки, распахивая дверь, Петрухин не удержался:

— Вот видишь, Леонид Николаевич, никакой это не злой умысел — всего лишь недоразумение…

* * *

Тем временем впервые упомянутая при разговоре в начальственном кабинете «Магистрали», равно как во всем нашем повествовании, Яна Викторовна Асеева уверенно держала оборону на очередном судебном заседании арбитражного суда. Более того — буквально в эту самую минуту, полностью измотав противника и принудив его к позиционным боям, сейчас она намеревалась перейти в решительное контрнаступление.

То была высокая, привлекательная, молодая — немногим за тридцать — шатенка с почти идеальной фигурой. В данном случае «почти» заключалось в быть может чутка излишней полноте бедер, выдающих в обладательнице оных женщину рожавшую. Хотя, на вкус и цвет… Кому-то, может, и излишне, а кому-то, напротив — в самый раз. И вообще, как оптимистично уверяют женские интернет-форумы, «широкие бедра вкупе с высоким ростом и длинным ногами» в совокупности дают что? Правильно! Сексапильную фигуру Софи Лорен!..

Ну да бог-то с ним, с «сексом»! В смысле — после, позжее «попилим». А покамест в тесном и душном районного масштаба храме Фемиды враждующие стороны продолжали пилить безналичные миллионы и наличные производственные площади.

— У вас всё, Яна Викторовна? — с плохо скрываемой надеждой поинтересовалась пожилая судья. Последние минут сорок тягомотнейшего, без концов и краев, судебного разбирательства всеми мыслями она пребывала на даче, в окружении сданных дочерью на лето внуков. В общем, как некогда высказался один рифмоплет: «Ей в ту минуту было по фиг — тех чуйств, что вызывала в я и в ты».

— Нет, ваша честь.

— Тогда слушаем вас.

— Я прошу приобщить к материалам дела полученный нами документ. — Ухоженными перстами Асеева извлекла из лежащего перед ней портфельчика листок и через секретаря переслала в судейский президиум.

— Что это?

— Копия свидетельства о смерти мажоритарного акционера «Интеграла», экс-директора завода господина Семенова. Обратите внимание на дату! Если сопоставить ее с той, что проставлена на документах, предоставленных господином Бажановым… — Здесь Яна Викторовна метнула выразительный взгляд в сторону оппонента: — Получается, что решение о продаже своего пакета господин Семенов подписывал через три дня после своей смерти.

«Оппонент» — неприятно молодящийся господин лет сорока пяти в модном, легкой помятости синем костюме и с крупной помятости красным лицом взвился со своего места и протестующе замахал руками. Аки та мельница, на которую героически наскакивал Дон Кихот.

— Я протестую! Ваша честь, я решительно протестую! Ксерокопия не может рассматриваться как полноценное свидетельство!

— Я принимаю доводы Павла Тимофеевича, — рефлекторно кивнула выдернутая из грез о даче и внуках судья. — Яна Викторовна, оригинал документа имеется?

— Безусловно. К следующему заседанию я буду готова его предоставить.

— Хорошо. Тогда на этом сегодня и закончим. Следующее заседание состоится через две недели… э-э-э-э… шестого июля.

Немногочисленный народец, присутствовавший в зале исключительно по долгу бизнес-службы, загомонил-зашебуршил на выход. Потому как пятница — она не только для пожилой судьи отрада. Пятница — праздник общенародный. Особливо в краткосрочную летнюю пору.

Асеева сложила документы в портфельчик, мельком заглянула в зеркальце и, оставшись более-менее удовлетворенной увиденным, вышла следом за остальными. Оппонент Бажанов проводил ее недобрым взглядом, а затем перекинулся парой фраз со своим помощником — прыщавым юнцом, на самодовольной физиономии которого отчетливо проступали три класса Оксфорда. Впрочем, стоило Павлу Тимофеевичу изменить тональность в сторону недовольства и раздражения, как чопорно-оксфордское выражение тотчас сменилось угодливым церковно-приходским. Юнец часто-часто закивал головой, впитывая начальственные инструкции и присовокупив к оным врученный Бажановым невеликий пакетик, нырнул в дверь, ведущую в святая святых — комнату отдыха судей.

Сам же Павел Тимофеевич бросился догонять Асееву и настиг ее на парковке суда. Аккурат в тот момент, когда юрисконсульт «Магистрали» собиралась укрыться в своей миниатюрной канареечного цвета «шкоде».