Книга Решальщики. Книга 2. Раскрутка - Андрей Константинов

* * *

Генерального директора ОАО «Магистраль-Северо-Запад» Виктора Альбертовича Голубкова инспектора застали в состоянии глубочайшей то ли задумчивости, то ли озабоченности. Обычно хозяин кабинета встречал их если не с распростертыми объятиями, то хотя бы с распахнутой дверцей бара. А тут — не то что «водички» не предложил, так еще и проигнорировал с некоторых пор введенную в обиход традицию потчевать друг друга свеженькими анекдотами.

Едва дождавшись, когда внештатные решальщики рассядутся по насиженным местам, Брюнет начал лобово безо всяких прелюдий:

— Вы за убийство Червеня в курсе?

— Ежедневный мониторинг прэ́ссы входит в перечень наших функциональных обязанностей, — степенно ответствовал за двоих Купцов.

— Вот только не разочаровывай нас сообщением о том, что смерть господина Червеня стала для тебя невосполнимой утратой. На нем же пробы ставить было негде! — добавил персонально от себя Петрухин.

Виктор Альбертович нервно побарабанил толстыми пальцами по ливанского кедра столешнице и, проигнорировав замечание о суммарном количестве проб, ухнул:

— На самом деле вполне может. Стать… Только не «невосполнимой утратой», а невыносимым геморроем!

— Вы что, были знакомы? — В голосе Дмитрия прорезался интерес.

— Ну, не то чтобы близко, — нехотя ответил Брюнет. — Просто «Квадрига»… Это охранная фирма Червеня. Хрен ему между…

— Мерси за уточнение.

— Короче, с начала этого года бойцы «Квадриги» в том числе обеспечивают безопасность на одном из наших объектов в Вологодской области.

— Зашибись! А почему мы с инспектором Купцовым до сих пор не в курсе сей пикантной подробности?

— Просто… Это пока еще не вполне наш… Скажем так — спорный объект… Собственно, потому я о нем и не хотел говорить. До поры до времени.

— А теперь, значится, «пришла пора — она влюбилась»! — выразительно уточнил Петрухин. — Ну, давай, Витя, колись: что там за объект и какой геморрой мы с него можем поиметь?

Брюнет слегка смутился и тяжело выдохнул:

— Тема нарисовалась в конце прошлого года. Ее по своим каналам надыбал покойный Нокаут.

— Купчина! Лично мне уже страшно. А тебе?

Былое смущение начальника быстро сменилось раздражением:

— Да ничего там страшного нет! Всего лишь заурядный спор хозяйствующих субъектов. Прежние владельцы, из местных, вели завод к банкротству. Но возникла одна юридическая коллизия, которой мы решили воспользоваться и вмешаться.

— Я так понимаю: вмешаться путем захода с черной лестницы?

— Хм… Ну, в общем… Примерно где-то так…

* * *

Пока Виктор Альбертович живописал решальщикам особенности национальных способов разрешения юридических коллизий, бредущий коридорами полицейского Главка оперативник Гладышев столкнулся нос к носу со своим коллегой Шафаревичем. Ярко выраженная семитская внешность которого вечно служила предметом шуточек и подколочек со стороны коллег и соседей по особнячку на Захарьевской.[4]Впрочем, у Шафаревича доставало мудрости и терпения не вестись на подобного рода провокации. К слову, «провокации» — абсолютно беззлобные, ибо на самом деле в БэХа-Управлении Аркадия весьма ценили и уважали. В том числе за национально-педантичную въедливость в делах служебных. Что же касается всего остального — Шафаревич был абсолютно НАШ человек. Отнюдь не кошерную водку потребляющий.

— Георгий Михайлович! Приветствую!

— Здорово, Аркаша. — Смежники поручкались. — Как сам? Как кривая преступности?

— Кривая растет все ниже, — скаламбурил Шафаревич. — Кстати! Говорят, тебя можно поздравить? Когда планируешь проставляться?

— По поводу?

— Ну как же! По горячим следам раскрыл убийство Червеня. Матерый киллер задержан. СМИ захлебываются от восторга.

Гладышев невесело усмехнулся:

— А-а… Лично я тоже захлебываюсь. От потока словесного дерьма, которым фонтанирует этот «матерый»… Слава вашему Иегове, дело у нас забирает СКП. Вот пущай они и разгребают сей навоз мельхиоровыми ложечками.

— Что, глубоко копает убивец?

— Скорее — высоко. Походя, под протокол, промяукал «слово и дело» на депутата Госдумы, на замначальника ОРЧ и на человека за Кремлевской стеной. И отчего-то сдается мне, то не конец истории.

— Даже так? Хм… Ну при таких раскладах… согласен, подобный подарочек лучше скинуть. От греха. Знаешь, есть такая притча? — Еврейских анекдотов, баек и притч Шафаревич знал великое множество и мог цитировать их по памяти на любую тему и по любому поводу. — Короче: приходит Мойша к раввину и говорит, что хочет развестись с женой. Естественно, раввин, по долгу службы, берется его отговаривать, и они начинают долго-долго препираться. Под конец спора раввин бросает в сердцах: «Послушай, Мойша! Твоя жена такая красивая, такая приятная. Все знают ее достоинства, а ты ее хочешь бросить, ну почему?» Тогда Мойша снимает туфлю и ставит ее перед раввином: «Ребе, посмотрите на эту туфлю! Это чудесная туфля. Все хотят иметь такую туфлю, но только я один знаю, как эта сволочь жмет!»

Опера отхохотались.

— Другое худо, Георгий Михалыч: прокрученную дырочку для ордена, как ни крути, придется заштопать. Не обидно?

— Это как раз фигня. Наоборот, я трижды перекрестился, когда «бастрыкинские» это дело на себя переписали. Ну а мы свое завсегда балластом доберем. Опять же, не жили богато — не фиг и начинать.

— О! По этому поводу есть еще одна поучительная притча! Слушай сюда! Короче, тяжело заболел старый еврей и в какой-то момент призвал к своему смертному, как ему тогда казалось, одру всех своих детей. А таковых наплодилось без малого…

— Аркадий, дружище! — Гладышев молитвенно сложил ладони на богатырской груди. — Извини, к начальству опаздываю. Другим разом доскажешь, ладно?

— Вот за что я всегда ценю тебя, так это за деликатность. Иной бы на твоем месте просто послал. А ты — с вежливо-уважительной отмазкой.

— Это не отмазка. Просто мне сейчас, вот ей-богу, не до притч. Скорее, до причитаний.

С этими словами Гладышев дружески хлопнул коллегу по плечу и заспешил дальше по коридору.

— Всё равно с тебя обратно простава, — кинул ему вдогонку Шафаревич.

— А теперь-то за что?

— А за счастливое избавление. От непрофильного актива…

* * *