Книга Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы. - Александр Владимирович Пыжиков

Рост значения госконтроля в общей системе власти происходил на фоне громких конфликтов с различными ведомствами, с акционерами частных обществ, не желавшими установления опеки над ними[62]. Александр III, критично относившийся к любимцам своего отца, не стал смещать Сольского с должности, так как крайне благосклонно относился к его профессиональной службе[63]. Император нашёл в нём «редкого охранителя государственного достояния без угодливости лицам, как бы высоко они ни стояли, и без желания что-либо скрыть»[64]. В 1880-х годах в правительстве выделяется тандем Бунге (министр финансов) — Сольский (госконтролёр), противостоявший К.П. Победоносцеву (обер-прокурору Синода) и Д.А. Толстому (министру внутренних дел). Сольский полностью разделяет и поддерживает инициативы Бунге за отмену подушной подати, против введения института земских начальников и т. д[65]. В 1888 году Витте впервые увидел Сольского, возглавлявшего Особое совещание по учреждению департамента железнодорожных дел в составе Минфина и тарифного комитета при этом ведомстве[66]. Через некоторое время он переводится в департамент законов Государственного совета, к неудовольствию министра внутренних дел И.Н. Дурново, справедливо считавшего, что тот «не твёрд в господствующих ныне убеждениях»[67]. Карьеру прервала болезнь, от которой Соль-ский оправлялся больше года. Возвращение к деятельности произошло снова в Госсовете.

Однако 1893 год стараниями Витте начался для Сольского с перехода в департамент экономии. Интересно, что в своё время М.Т. Лорис-Меликов уже хотел назначить его на этот пост с оставлением в должности госконтролёра, что до сих пор не допускалось. Только отказ Сольского помешал осуществиться этому плану: он счёл невозможным занять обе должности, если это будет сделано ради него. К тому же, по его мнению, в департаменте экономии немало более заслуженных людей, и его назначение многих обидит[68]. Вот от такого-то человека Витте решил получить поддержку, очутившись в кресле министра финансов. Стремясь укрепить с ним личные отношения, он по собственной инициативе продвигает племянника сановника на руководящую позицию в Государственный банк в обход непосредственных начальников[69]. Способствует назначению Сольского на важный пост председателя комитета финансов, где рассматривались государственные займы[70]. Повторимся: до конца 1894 года (т. е. при Александре III) Витте делал основную ставку на главу МВД Дурново. Тот находился в явном фаворе, однако был далёк от финансовой сферы, потому-то новый министр финансов и решил предусмотрительно прикрыться Сольским — полезной, но пока ещё вспомогательной для него фигурой.

Всё кардинально поменялось с воцарением Николая II. Будучи наследником, он смог воочию оценить Дмитрия Мартыновича в ходе работы комитета по проведению Сибирской железнодорожной магистрали. Будущий император возглавлял этот комитет с 1893 года (вице-председателем стал Бунге), но первенствующую роль в заседаниях играл Сольский. Именно ему доверялось ведение совещаний, где обсуждались сложные сметные вопросы, затрагивавшие различные интересы. Как откровенно признавались члены этого комитета, тот «вообще оказал благополучному исходу дела неоценимые услуги»[71]. Весьма примечательно, что 6 декабря 1894 года молодой император удостоил Сольского высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного, показав, таким образом, на кого он собирается опираться[72]. Если при жизни Александра III можно говорить, что в связке Витте — Сольский ведущим был министр финансов, то теперь всё изменилось с точностью до наоборот. Уже Витте оказывается в орбите влияния Сольского и Бунге, где и происходит идейная трансформация министра финансов.

Возглавляя департамент экономии Государственного совета, Сольский играл одну из ключевых ролей в выработке многих решений. Современники отзывались о нём не иначе как «о выдающемся по уму и государственному опыту сановнике… чьё мнение имело всегда большое влияние на окончательное решение дел»[73]. Именно Сольский пользовался наибольшим влиянием в верхах, «возражать против высказанного им мнения Министерство финансов не решалось»[74]. Он представлял собой «человека громадных познаний, был высококультурным и честным государственным деятелем», «все, кто только его знал, глубоко его почитали»[75]. Покидая пост и сдавая дела, военный министр А.Н. Куропаткин так напутствовал своего преемника А.Ф. Редигера: для упрочения позиций держаться ближе к Сольскому, доверяясь его разуму, опытности и просвещённому духу[76]. Из выявленных характеристик Сольского, содержащихся в мемуарной литературе, негативных лишь две. Причём нелицеприятно о нём высказываются персонажи, которых можно отнести к обиженным, считавшим, что того незаслуженно предпочли. Так, князя Д.А. Оболенского, не получившего министерского поста при Александре II, откровенно раздражало, что Сольского назначили государственным контролёром. В другом случае госсекретарь Госсовета при Александре III А.А. Половцев хотел играть более серьёзную роль в политике, но все сложилось не в его пользу[77].

Разнообразные межведомственные разногласия, требовавшие немалых знаний, выдержки и такта, поручалось рассматривать именно Дмитрию Мартыновичу. Показательно свидетельство прошедшего большой аппаратный путь Н.Н. Покровского: «“Комиссия Сольского” — это было какое-то нарицательное слово: стоило возникнуть какому-нибудь более или менее сложному вопросу в области финансов, кредита, государственной экономии, а впоследствии — и государственного строительства вообще, — и тотчас для его рассмотрения образовывалась высшая комиссия или комитет из министров и других сановников под непременным председательством графа Д.М. Сольского. К этим комиссиям относились с особым уважением ввиду авторитета их председателя, мнение которого имело обыкновенно решающее значение»[78]. Компетентность Сольского признавалась безоговорочно: он славился тем, что знал рассматриваемые дела до мельчайшей подробности, особенно сметы. Представители ведомств старались узнать его мнение до начала заседаний: благодаря этому упрощались спорные вопросы[79]. Многие в верхах повторяли не лишённый иронии его афоризм: в журналах важных совещаний «должно быть написано отнюдь не то, что говорилось, а то, что должно было говориться»[80]. Но главное, Сольский пользовался высоким уважением Николая II, который обсуждал с ним ключевые назначения. Например, Сольский сыграл большую роль в судьбе Э.Д. Плеске, ставшего главой финансового ведомства после отставки Витте. Будучи смертельно болен, Плеске писал: «Всегда буду помнить, чем я обязан Вам в выпавшем на мою долю почёте»[81]. Когда решался вопрос о его преемнике на пост министра финансов, то у кандидатуры Коковцова нашлось немало противников, однако перед императором все их перевесил один голос Сольского[82]. Сегодня считается, что наибольшим влиянием на Николая II пользовался К.П. Победоносцев. Едва ли это утверждение справедливо: например, разговаривая с кем-нибудь, император мог назвать «всемогущего» обер-прокурора Синода «старым болтуном»[83]. Кстати, Сольский явно недолюбливал Победоносцева и не упускал случая на заседаниях Госсовета поставить того в неудобное положение[84].

Совершенно очевидно, какую мощную поддержку приобретал Витте. Но почему же сам Сольский пошёл на тесное сотрудничество с таким малоподготовленным