Книга И про тебя там написано - Алина Бронски

Вход со двора я нашла, но, увы, моя фамилия не значилась ни у одного из звонков.

Не читай я до этого книжку, я бы растерялась. Но там героиня хорошо знала, что надо нажать самую верхнюю кнопку, так как отец обитает в квартирке под самой крышей: из-за скошенных потолков они считаются неудобными и их всегда легче снять, особенно если в доме нет лифта. Я нашла нужную кнопку и услышала звонкую трель из распахнутого окна высоко над моей головой.

По лестнице я карабкалась так долго, что аж ноги заболели. Дверь была лишь притворена, внутри гудел пылесос. Я без церемоний шагнула внутрь и натолкнулась на толстую тетку в красных легинсах. Она выключила пылесос и улыбнулась мне, словно мы давным-давно знакомы.

— Папа? — спросила она.

— Тут вроде бы мой отец живет, — проговорила я деревянным голосом.

— Папа нет. Входи, — она повела меня на кухню, усадила на стул и мигом соорудила бутерброд с сыром.

— Лицо как папа, — сказала она, ущипнула меня за щеку и сунула бутерброд в руку.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, сидя на чужой кухне и слушая, как рядом гудит пылесос. Вскочив со стула, я выглянула в окно. Внизу был маленький дворик с мусорными баками. На подоконнике лежала знакомая пачка сигарет — отец по-прежнему дымит как паровоз. Я взбодрилась: все-таки есть шанс, что я попала куда надо. Тут на кухню заглянула домработница.

— Папа придет. Тяй?

— Что?

— Хотеть тяй? — она указала на банку чая на полке.

— Нет, спасибо.

— Папа скоро прийти.

Я кивнула. Мне не нравилось, что она его так называет: какой он ей папа?..

Надо было чем-то себя развлечь, и я достала книжку. Но читать не стала, а сняла обложку и принялась ее изучать. На обложке красовалась фотография Леи Эриксон, но, честно говоря, между этой фоткой и чудом-юдом в библиотеке была пропасть. Эх, кругом сплошное враньё…

У меня чирикнул телефон. Петровна. «Тебе придется переписывать математику».

Я ответила: «Спасибо, обрадовала», — и снова уткнулась в обложку.

Чтобы убить время, я стала читать текст под великолепной фоткой. М-да, зря я раньше этого не сделала. Лея Эриксон родилась во Франкфурте, закончила биофак, а потом не смогла найти работу. И не стесняется же публично признаваться, какое она никчемное существо! Тогда она начала писать книги для подростков и добилась большого успеха. Вот прям так и было написано. Я, конечно, не поверила: не знаю ни одного человека, который читал бы книги. А сколько их нужно продать, чтобы хватало на жизнь? Может, у нее муж богатый? Впрочем, по ее виду не скажешь, что у нее хоть какой-нибудь муж есть.

Пробежав глазами текст на обложке, я снова раскрыла книгу. Все ж таки интереснее газеты, которая лежит на столе. Я один взгляд на эту газету бросила и уже чуть в кому не впала: столько букв!

Я не заметила, как пришел отец. С головой ушла в книжку: там такое творилось, что волосы дыбом вставали. Ну хотя бы эти проблемы мне не грозят, с облегчением думала я. Отец не такой идиот. Хотя кто его знает…

— Доченька! — воскликнул он. В его голосе отчетливо слышалась паника. — Вот так сюрприз!

Да уж, иначе и не скажешь. Вздрогнув, я спрятала книжку за спину. Черт знает почему. Как-то неловко, когда тебя застают за чтением.

Фишка в том, что отец явился не один. Рядом с ним стояла женщина. Она не была черна как ночь — описание из книжки. Скорее коричневая, как молочный шоколад. Из-за этого возраст с лёту не определишь. Определенно старше двадцати, но точнее сказать сложно. А в книжку заглядывать — палево. Вид у ее одежек такой, будто она сама их связала; в ушах бренчат огромные серьги, улыбка до ушей. И мне бы не было никакого дела, чем она там бренчит и что на себя напяливает, если бы мой папаня не обнимал ее за талию.

— Ой, — вырвалось у меня. А что тут еще скажешь?..

— Это Алисия, — отец прижал женщину к себе покрепче, хотя она вроде бы не пыталась убежать. — А это Ким Йозефина. Моя старшая дочь.

Сердце у меня на миг замерло. Старшая дочь. Сколько же у него детей, кроме меня? Я уставилась на живот Алисии. Но под вязаным свитером ничего не разберешь. Я попыталась улыбнуться ей в ответ. Она протянула руку, и я эту руку пожала.

Отец переводил взгляд с меня на нее и обратно. Его улыбка меня тревожила. Такие гримасы корчат люди, которых вот-вот хватит инфаркт.

Но тут он сделал то, что делал всегда, если не знал, как быть дальше, — предложил пойти перекусить.

За углом обнаружилась индийская забегаловка с бизнес-ланчами. Отец сказал, что между двенадцатью и тремя там можно недорого пообедать. Мне не понравилось, что он особо это подчеркнул. Обычно он не зацикливается на том, что сколько стоит. Мы заняли столик на четверых: я села с одной стороны, они с Алисией — с другой. Я заказала утку с хрустящей корочкой, а на первое суп — так проголодалась. Пока суп готовился, я таскала из отцовской тарелки кусочки курочки с карри в кокосово-арахисовом соусе. Алисия выбрала что-то вегетарианское.

Она постоянно лыбилась во все свои белоснежные зубы. Отец постоянно поглаживал под столом ее коленку. А я делала вид, что ничего не замечаю.

— И давно вы знакомы? — поинтересовалась я.

— Как мама? — выпалил отец одновременно со мной.

Нашел что спросить, чуть не брякнула я. Он что, сериалы не смотрит? Улыбка Алисии как-то застыла.

— Не очень, — ответила я. — Утром долго валяется в постели, есть не хочет, поэтому мне, как правило, тоже есть нечего. И носки у меня уже все грязные.

— Я в твоем возрасте сама стирала себе носки, — сказала Алисия.

Мы с отцом уставились на нее. Она поспешно сунула в рот лист салата.

— Хочешь, пришлю к вам Марию? — предложил отец. — Ты ее видела. Это наша домработница, хорватка.

И, когда он это произнес, мне в первый раз стало до боли ясно, что он действительно больше с нами не живет и жизнь никогда не станет прежней.

3

Я уже час как пришла домой, когда на пороге объявилась Петровна. Она принесла упаковку аспирина и лимон.

— Выглядишь огурцом, — оценила она, когда я распахнула дверь и взяла ее гостинцы.

— Да я и есть огурцом, дуреха.

— Домашку я тебе брать не стала.

— Молодчина.

Я схватила ее за рукав и втащила в дом. В знак приветствия мы трижды поцеловались в щечки. Петровна заявила, что если я не заразная, а матери дома нет, то она, так и быть, останется ненадолго. Петровна немножко помешана на болезнях. Вечно боится что-нибудь где-нибудь подцепить. А вот не надо в начальной школе читать книжки для студентов-медиков!

— Что у тебя стряслось? Ты же никогда не прогуливаешь! — поинтересовалась она, сбросив обувку и растянувшись на моей кровати.