Книга Пятнадцатый камень - Елена Стринадкина

— Да. Тимур намекал тебе об отношениях именно с нею. Это была, как видно, та еще интрига. О ней было бы сложновато судачить в кабаке с братками. И Мунасипова, и его пассию она, я полагаю, скорее тяготила, нежели радовала. Потому Дольская решила пойти ва-банк и перекинуться на Романа. Надо же девушке, наконец, выйти замуж! Только твоя "правая рука" об этом ни сном ни духом. Вот такая она загадочная, мартовская Ида: "Мне нужен труп, я выбрал вас, до скорой встречи. Фантомас"!

До Клима моментально дошла неуместность этой шутки. Труп-то имелся настоящий. Сильвестр аж побелел. Буров поспешил продолжить:

— Если бы ей удалось закрутить с Квасом, они бы уехали вчера вместе. И ничего бы не случилось. Но Рома предпочел "Голубую Луну"…

— Чертовщина какая-то! А с чего она начала кидаться шарами? От бешенства матки, что ли?! Нет, Климентий, объясни-ка ход твоих мыслей… — потребовал ошарашенный Гарин.

— Да я вроде только этим и занимаюсь! — вздохнул измученный сыщик-любитель. — Помнишь историю о "сексуальном стрессе", которая окончательно вывела из строя Лизу? Так вот, нечто подобное Ида втирала и мне. Уверен, что этот эпизод произошел с нею самой, но к этому я еще вернусь. Без сомнения, Тимур подхватил эстафету от нее — и стал пугать страшными историями невзыскательную Лизхен. Та, будучи пьяной, приняла все близко к сердцу, точнее к желудку, ее замутило, а вскоре прекрасный организм и вовсе вырубил внутренний предохранитель. Иде это, кстати, помогло: Лизхен, разумеется, не слышала, когда Дольская вернулась в свою комнату. Вот уж воистину, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется".

— Но, Климентий, согласись все это как-то… неубедительно. Ты строишь обвинение только на своих ощущениях.

— Не на ощущениях, а на психологии. Но в данном случае большего нам не дано. Но у меня имеется-таки одно более-менее надежное свидетельство.

Буров, еще раз возблагодарив небеса за помощь, поведал другу сюжетный поворот с участием Марго и Леши Лиса.

— Лешка — человек безалаберный и невыносимый в быту. Но в отместку ему отвалено целых два истинных таланта — музыкальный и графический. Он на удивление мастерски рисует портреты, используя любые подручные средства. Это его успокаивает. Уж кому-кому, а его глазу можно доверять. Когда он описал спутницу Тимура, у меня не осталось никаких сомнений в том, что это именно Дольская. И потом, не забывай, что, как поется в известном романсе, "с этой дамой мы когда-то были близки". Вот заставь меня описать первое впечатление от Иды, — и я бы использовал почти ту же лексику.

— Так вот почему ты все медлил с разоблачением… А я думал, к чему вся эта резина… вся эта демагогия и преамбулы…

— Силь, медленно соображаешь! Я вижу, ты как будто разочарован… персоной убийцы, если можно так выразиться. Или ты не согласен с моей версией? Я и сам пребываю в агонии неуверенности. Меня в такие крайности бросало из-за пресловутых "зерен образа"! Я все пытался унять полеты воображения: мол, ищи, у кого есть мотив, копай в земном, а не в идеальном. Но правда оказалась где-то посередине. Именно там, где и положено находится нашим душевным недугам. Господи, от каких мелочей я только ни пытался танцевать! Вот Эльвирочку тянет на место преступления… вот Гоша Собакин крутится у тела жертвы. А что если он, притворяясь вечно поддатым, шныряет везде и уничтожает мифические улики?! Меж тем, ты догадываешься, насколько мне не улыбалось подозревать Иду. На ее персону было изначально наложено мое джентльменское табу неприкосновенности, которое несколько отличалось от дружеского табу на…

— Хватит про табу, я не идиот, все понимаю! — проворчал Силя.

В разъяснительном пылу Буров не заметил, как его друг-кремень стремительно набрался. Только теперь стало понятно, что Гарин совершенно растерян. Он и сам признался, что никак не может взять в толк, почему вместо праведного гнева, который должно обрушить на убийцу ближайшего соратника, он чувствует лишь одиночество перед грядущей массой неприятностей. А также гадливость и острое нежелание обозревать подводные части зловещего айсберга под названием "тайная жизнь Тимы Ангорского". Мурлыкающая Ида Дольская не вызывает у него никаких сильных эмоций. Лишь бы свалила наконец из его дома, и понадежней. Куда-нибудь на Западное полушарие.

— Понимаешь, я не хочу никого наказывать! — простонал Сильвестр. — Я хочу всего лишь, чтобы все убрались… Словно Дольская твоя не Тимку убила, а стащила у нас столовое серебро. Ну не могу я представить, что Ангорского какая-то б. дь завалила! И потом с чего вдруг она ополоумела до такой степени, что стала шарами бросаться? Что у них за отношения такие были? И, заметь, она самая спокойная из всех! Ей что, не впервой человека грохнуть?!

— Как видишь, спокойствие — идеальная тактика. Именно Иду никто и не подозревал, чего не скажешь о прочих нервных и чувствительных особах.

— Или она была уверена, что ты ее не сдашь… — рассуждал Сильвестр. — Но ведь Юсупова-то она должна была бояться…

— Не думаю. Ей вообще не свойственно общепринятое. Например, кто еще так обошелся бы с орудием убийства № 8! Аккуратно оставить рядом с телом…

— Это как раз не странно! — возразил Гарин. — Что ей собственно еще оставалось? Унести с собой и прятать у себя было рискованно. Выскакивать на улицу и выбрасывать за ворота? Нелепо!

— Все так. Но вот тут мы тесно соприкасаемся с патологией, которая и для меня до конца не объяснима — я ж не дедушка Фрейд. Ида оставила злополучный шар на месте, потому, что она в некотором роде не против наказания. Да-да! Когда у нас с ней закрутилось, я не мог понять, почему она меня то и дело подставляет. Поначалу я терпел. Потом вел терапевтические беседы, потом молча злился. И только когда я начал выплескивать свой гнев, не обременяя себя этическими условностями, — вот тут она стала шелковой. Точнее, становилась на время. Наилучшая схема отношений для нее — это чрезмерное наказание, а после жалость. Для этого она и совершает порой совершенно неожиданные поступки. Окружающие рвут и мечут, а наша краля не пытается и пискнуть в свое оправдание. Зато потом крикунам кажется, что они перегнули палку… и далее все по описанной траектории. А Иде только того и надо — особенно в отношениях с мужчиной.

— То есть ты хочешь сказать, что она решила метнуть Тимуру в висок первый попавшийся предмет, чтобы он ее сначала поругал, а потом пожалел? — Силя демонически усмехнулся, вскочил с кресла и навис над бильярдным столом. Потом, словно досадливо отбросив свои тайные намерения, плюхнулся обратно в кожаную мякоть. Завершил этот звукоряд треск распоротой ткани, донесшийся из-за двери.

Впрочем, и на веранде Бурова не покидало ощущение, что их подслушивают. Он представил, кто бы это мог быть — Сильвестр вроде всех разогнал по норам. Может, Юсупов забавляется разведкой или кто из его свиты? Вот это совершенно лишнее сейчас: Клим настоял на конфиденциальном разговоре с Сильвестром из соображений безопасности. Он не рискнул бы сдавать Иду «питбулю». Преданный покойнику неистовый Алим мог запросто вспомнить принцип "нет человека — нет проблемы". И потом ищи-свищи девушку с зелеными глазами! Правосудию этот субъект явно не доверяет, а может, и вовсе облечен по совместительству миссией личного киллера Тимы Ангорского. Если уж Муази может совмещать две испостаси… впрочем, аналогия натянутая и не к ночи ее разрабатывать. А ведь именно прозорливая Вера Пална дала верный сигнал SOS, намекнув на "серьезные последствия" откровений с НачБезом! Мудрая женщина все поняла задолго до Климентия. Не исключено, что ее осведомленность простирается далеко за пределы услышанного ею смеха Иды Дольской.