Книга Большая армянская свадьба - Эмилия Прыткина

«Слава тебе, господи!» – перекрестился Петр и помчался на кухню сообщать радостную весть остальным.

– До встречи, моя прекрасная спасительница, – прошептал Вачаган и растворился в полумраке.

Войдя в подъезд, Арусяк обнаружила очередь, которая толпилась возле двери Ашхен. Выяснилось, что весть о чудодейственном средстве, которое лечит кожные болезни, уже распространилась по всему микрорайону и вызвала большой интерес.

– Пошли платье заберем с крыши, – сказала Офелия. Услышав от Петра известие о том, что Арусяк стоит у подъезда с Вачаганом, она незаметно выскользнула из дома и стала поджидать племянницу на лестничной клетке.

Арусяк, как горная лань, взлетела на крышу, обошла выступ и стала нащупывать рукой пакетик, но его на месте не оказалось.

– И что теперь делать будем? – оторопела Арусяк.

– Не знаю даже, кто-то спер платье. Ладно, что-нибудь придумаем, пошли домой, – вздохнула тетка.

Остаток вечера семейство провело в большой комнате, обсуждая детали будущего обручения. Больше всех ликовал Петр, который на радостях выпил целую бутылку коньяка и предложил станцевать народный армянский танец кочари. Бабка Арусяк вскочила с дивана, обняла сына за плечи и стала размахивать свободной рукой, напевая: «Кочари, кочари!» Сенулик прибежал со своим рулем, стал бегать вокруг и подбирать к слову «кочари» непотребные рифмы. Но в тот вечер на шалости внука никто не обращал внимания, и даже если бы Сенулик поджег дом или устроил всемирный потоп, никто бы его за это не отругал, поскольку в тот вечер все члены семьи ликовали от счастья и горланили песни. Гамлет достал из заначки еще бутылочку коньяка, и веселье продолжалось до трех ночи, пока не явилась разъяренная соседка снизу и не попросила народ прекратить пляски, поскольку в ее квартире трясется люстра, а стены шатаются, как во время землетрясения.

– Э-э, курик-джан[10], радость у нас. Заходи, гостем будешь, – улыбнулся Петр.

– Нет уж, спасибо, я в три ночи по гостям не хожу. – Соседка поджала губы и удалилась.

Семейство галдело еще час, а потом разошлось по спальням.

– Что-то у меня голова чешется, – вздохнула Аннушка.

– От воды, наверное. Эх, Аннушка, какую мы славную дочь вырастили! – обнял он ее за плечи.

– Нет, это невозможно, у меня такое ощущение, что у меня в волосах кто-то бегает, – раздраженно ответила Аннушка, чья голова сильно чесалась.

– А уж какую свадьбу закатим… – не унимался Петр.

– Спи уже! Свадьбу он закатит! Напился опять, а мне ночью дышать твоим перегаром, фу, – пристыдила мужа Аннушка и выключила свет.

Глава 9На вернисаже как-то раз…

Аннушка проснулась ни свет ни заря от страшного зуда и сразу побежала в ванную, думая, не подцепила ли она какую-нибудь заразу, когда плескалась в водах Севана. Кожа головы была розовой, как щечки младенца, за исключением тех мест, которые Аннушка ночью разодрала в кровь. Внимательно, разделяя прядь за прядью, всматривалась Аннушка в зеркало. Оказалось, что по ее голове бегают маленькие коричневатые насекомые. Услышав вопль невестки, бабка Арусяк решила, что та обварилась кипятком или увидела в ванной тараканов – огромных, черных, обитавших почти во всех квартирах дома номер тридцать один.

– Вши! Какой ужас! И что теперь делать? – запаниковала Аннушка.

– Ничего, сейчас керосином намажу, и все пройдет. Надо и остальных проверить.

– Я не буду мазаться керосином! – взвизгнула Аннушка, решив, что таким способом свекровь хочет насолить ей.

В разговор вмешалась Рузанна, которая заявила, что мазаться керосином вовсе не обязательно, лучше пойти в парикмахерскую и покраситься в блондинку.

– От перекиси вши дохнут, я сама красилась, когда замуж выходила. Дохнут все, – прошептала она на ухо Аннушке.

– Но я не хочу краситься, я недавно красилась! – возмутилась Аннушка.

– Тогда мажься керосином, – вздохнула Рузанна.

Вскоре выяснилось, что вшей не избежал никто из семейства Мурадян. Самые жирные и откормленные оказались у Сенулика, который, собственно, и принес их в дом. Проблема с мальчиком решилась в течение пяти минут: ему дали денег, записочку: «Вши, стричь под ноль!» и отправили в ближайшую парикмахерскую. Остальным же пришлось затыкать носы и мазаться керосином: точнее, всех мазала бабушка Арусяк.

Больше всех возмущалась Офелия, которая опаздывала на вернисаж.

– Подождут твои картины, подождут, – сказала Арусяк-старшая, обматывая голову дочери полиэтиленовым пакетом для мусора. После этого она вылила остаток керосина себе на голову, тоже обмотала ее пакетом, и все семейство расселось на балконе. Через два часа Арусяк-старшая отправилась в ванную, откуда вышла с сияющим лицом и сообщила всем присутствующим, что насекомые мертвы.

– Слава тебе, господи! – сказала Офелия и пошла смывать керосин.

Раздался телефонный звонок. Аннушка, оказавшаяся ближе всех к аппарату, подняла трубку. Звонила Марета. Причин для звонка было две: еще раз обругать Арусяк за то, что вчера она чуть не разбила семью ее дочери, а также узнать у бабушки телефон негодяя Гарника и отчитать его за то, что он оскорбил Сонино честное имя и накляузничал на нее президенту Путину. Аннушка, прямо-таки обожавшая родню мужа, в частности Марету, выслушала историю о Вачагане, пожала плечами и сказала ей, что не видит в этом ничего страшного. Марета рассердилась и бросила трубку.

Арусяк-старшая громко спорила с сыном на кухне и уговаривала его натереться мочой внука Ашхен, полученной вне очереди по сходной цене. Петр отнекивался и убеждал мать в том, что он уже полностью вылечился. Где-то в дальней комнате Сенулик гремел конструктором.

Арусяк и Офелия, израсходовавшие на свои шевелюры по бутыли шампуня и кондиционера, быстренько высушили волосы феном, вылили на себя по полфлакона духов, чтобы хоть как-то забить запах керосина, и со всех ног помчались на вернисаж, где их уже поджидал Ованес.

– Продал что-нибудь? – поинтересовалась Офелия.

– Один «Арарат» и один дудук, – вздохнул Ованес и принюхался, пытаясь понять, откуда так разит керосином.

– Плохо, – нахмурилась Офелия.

– На улице Прошяна открылся эзотерический магазин, там продаются ароматические палочки и четки. Можем сходить, сегодня на все товары скидка двадцать процентов. – Ованес прищурился и посмотрел на свою возлюбленную. – Там же составляют личные гороскопы.

– А картины как же? – развела руками тетка, которая уже потратила вырученные за «Хаоса» пятьсот долларов: купила краски, холст, пару книжиц по эзотерике и даже расщедрилась на подарок для Ованеса – маленький серебряный кулончик в форме змеи.

– Я могу посидеть, – предложила Арусяк, невооруженным взглядом заметив, что Ованеса интересуют не четки и благовония, а исключительно гороскопы.