Книга Чёрная Карета - Эндрю Питерсон

человек, похожий на скелет, и длинные грязные пальцы железной хваткой впились в плечи Джаннера.

Джаннер был слишком напуган, чтобы кричать – да и в любом случае на крик сбежались бы Клыки. Так или иначе, он попался. Что лучше – угодить в руки безумного старого нищего или в лапы Клыков?

Мужчина свистнул, и из-за стены бросили верёвку. Не успел Джаннер и глазом моргнуть, как его обвязали верёвкой поперёк туловища и потащили наверх. Нищий вновь вскарабкался по жёлобу, залез на крышу и исчез. А Джаннера продолжали тянуть наверх; смертельно уставший от беготни, мальчик даже испытал странное облегчение оттого, что наконец его поймали.

В считаные мгновения он оказался наверху стены; множество ужасных грязных рук вцепились в него и перетащили на другую сторону.

…Джаннер лежал на спине, крепко зажмурившись.

Хриплое дыхание и шёпот десятков людей так напугали его, что он не сразу приоткрыл глаза. Вокруг стояли ноги, густо, как стволы в лесу – правда, вместо корней они заканчивались длинными жёлтыми ногтями, загибающимися вверх и вниз словно чудовищные костяные ленты.

– Чего вы хотите? – спросил Джаннер.

При звуках его голоса толпа ахнула и злорадно захихикала.

– Хочу вернуть своё, – сказала какая-то женщина.

– Правильно, Гура следующая, – подтвердил кто-то.

– Вот повезло, – забормотали остальные.

И оборванцы, и нищие, подхватив Джаннера, куда-то его понесли.

36

Странный договор

Джаннера несли над головами; он походил на пробку, болтающуюся на поверхности реки. Мужчины и женщины в основном молчали – не считая отдельных всхлипов. Руки у Джаннера по-прежнему были примотаны к туловищу; он лежал неподвижно, убаюканный мерной качкой. Его отнесли обратно в Пахотный переулок, втащили в старый дом и осторожно – к удивлению мальчика – положили на пол. Женщина по имени Гура шагнула вперёд и ткнула пленника в грудь:

– Не дёргайся, парень. Мы найдём тебя, куда бы ты ни делся. От нас ещё никто не сбегал. – Она понизила голос. – Когда стемнеет, я верну себе своё. Вот увидишь.

Она захихикала, захлопала в ладоши, как маленькая девочка, и стала прыгать с ноги на ногу. Остальные тоже начали завывать и приплясывать. Джаннер закрыл глаза и решил ни на что не обращать внимания.

Вскоре большинство людей вышли из комнаты. Гура и ещё шестеро остались. Они сидели на корточках у стены и покачивались, глядя на Джаннера, как голодные псы.

Джаннер подумал о своих родных. Если бы они не отстали от Подо, то уже вернулись бы в убежище, целые и невредимые. Подо выкручивался и не из таких передряг. Но Тинк! Джаннер понятия не имел, где братишка.

Глаза слипались. Гура напевала мелодию, которая, наверное, когда-то была колыбельной. Как бы ужасно она теперь ни звучала, однообразный мотив сделал своё дело – Джаннер заснул.

Когда он проснулся, было уже темно.

Комнату освещал одинокий фонарь. Гура по-прежнему сидела в углу и злобно смотрела на Джаннера, совсем как в ту минуту, когда он задремал.

– Уже скоро, мальчик, – сказала она, поднимаясь.

– И что тогда будет, госпожа?

Гура так расхохоталась, что опрокинулась на спину и стала кататься, дрыгая ногами в воздухе:

– Госпожа! Он назвал меня госпожой!

Джаннер понял, что Гура уже не смеётся, а рыдает. Загадочное поведение этих странных людей снова поставило его в тупик. Он просто говорил вежливо, а она расплакалась.

– Госпожа, – позвал он.

– Хватит болтать, – сказала Гура, подобрала с пола тряпку и вытерла лицо. – А если ещё раз назовёшь меня госпожой, уж я тебе задам.

На пороге появился один из оборванцев. Вид у него был довольно бодрый:

– Пора, Гура.

Гура подошла к Джаннеру и, дёрнув за верёвку, заставила мальчика подняться:

– Идём, парень. Надзиратель ждёт.

Она вывела Джаннера на улицу. У крыльца стояла толпа с факелами в руках. Над обитателями переулка, как король на троне, возвышался круглолицый мужчина в чёрном цилиндре и потрёпанном сюртуке с длинными фалдами и фиолетовыми лацканами. Он сидел на козлах экипажа, пугающе похожего на Чёрную Карету, в одной руке держа вожжи, а другой самодовольно помахивая собравшимся вокруг нищим. Он улыбался, отчего его гладкое лицо собралось множеством складок и стали видны блестящие коричневые, как тростниковый сахар, зубы.

Когда появилась Гура, ведя на верёвке Джаннера, толпа расступилась и пропустила их. Надзиратель встал и широко раскинул руки.

– Ребёнок! – воскликнул он, спрыгнул с козел и заглянул Джаннеру в глаза. – И какой крепкий! Где вы его взяли? – Он выпрямился и упёрся руками в бока. – Если бы я знал, где берут таких здоровых детей, я бы больше не стал вас беспокоить, дорогие сограждане!

– Он сам к нам пришёл, Надзиратель, – сказала Гура. – Сегодня он забрёл в Пахотный переулок. Создатель послал мне подарок.

– Подарок… а. Ну да. Конечно. Создатель, – Надзиратель небрежно помахал рукой. – А ещё у вас есть?

Толпа вновь расступилась, и появился мужчина, который вёл мальчика с мешком на голове.

– Тинк! – закричал Джаннер.

Один из оборванцев дал ему пощёчину:

– Ну ты, не ори.

Джаннер так обрадовался, увидев брата, что почти не почувствовал боли. Тут с головы мальчика сняли мешок, и Джаннер помрачнел. Этот мальчик был младше Тинка – худой как щепка и страшно напуганный.

– Вот и ещё один, Надзиратель, – сказала Гура.

– Хорошо, хорошо, – произнёс мужчина в чёрном цилиндре, оглядывая худенького мальчика. – Мобрик! Книгу! – Он хлопнул в ладоши, и боковая дверца экипажа открылась. Оттуда выскочил горностранник с тонкой тетрадью в кожаном переплёте. Он, как и Надзиратель, был в потрёпанном чёрном сюртуке и цилиндре, и было видно, что в человеческой одежде ему неуютно. Надзиратель нетерпеливо выхватил у него книгу. – Спасибо, Мобрик, – рассеянно пробормотал он, листая страницы. – Фамилия?

– Барнсуоллер, – кротко произнесла Гура.

– Барнусоллер… Барнсуоллер… – мужчина вёл пальцем по странице. – Ага. Звать Джейри?

Гура ахнула:

– Да! Джейри!

– Извини, – сказал Надзиратель, пожав плечами. – Джейри Барнсуоллер пытался сбежать, и его отправили в Трог. Следующий!

Женщина завыла, и от её крика у Джаннера чуть не разорвалось сердце. Она рухнула на землю и забилась в судорогах. Мальчик сморгнул слёзы. Оборванцы равнодушно перешагивали через неё, чтобы подойти ближе к карете. Перекрикивая рыдания Гуры, какой-то мужчина произнёс:

– Я следующий. Микель Болпин. Дочку звать Роза. Как цветок.

– Как цветок, – насмешливо повторил Надзиратель и вновь принялся листать тетрадку. – Кто-нибудь, успокойте эту женщину.

Один из оборванцев схватил Гуру за руку и потащил прочь.

– Спасибо. Трудно, знаете ли, сосредоточиться в таком шуме. Ну-ну, посмотрим. Да! Роза Болпин. Вы бы, значит, хотели вернуть свою дочь?

Мужчина был слишком потрясён, чтобы ответить.

– Ну? – спросил Надзиратель.

– Да, господин. Пожалуйста, господин, – мужчина сжал кулаки, чтобы руки не тряслись.

– Очень хорошо.