Книга Королевский Ассасин - Мелисса де ла Круз

Герцог не обращает на все это ни малейшего внимания. Кажется, он считает себя выше всего и вся, в том числе – а может быть, особенно – выше своей жены. Как будто все вокруг – это всего-навсего неразумные дети, которых он терпит, пока не придет время отправить их в детскую под надзор их гувернантки. Он продолжает как ни в чем не бывало читать новости вчерашнего дня, не удостаивая вниманием поползновения своей жены, которая явно подбивает клинья к Кэлу. Может, он и впрямь ничего не замечает? А может, надеется, что кто-нибудь избавит его от нее или хотя бы займет ее на какое-то время.

Как бы ему хотелось, чтобы он и Тень были сейчас одни, чтобы поговорить открыто. Он пытается поймать ее взгляд, но она сидит, уставившись в свою тарелку, как будто ее завтрак – это самая интересная вещь на свете.

Где-то снаружи громко ударяет колокол, и герцог бросает свою газету на стол.

– Охота началась. Пойдемте, Холтон.

Герцог и герцогиня встают из-за стола, и лакеи начинают быстро убирать с него грязные тарелки и чашки. Герцогиня торопливо выходит, герцог идет за ней. Кэл хочет выйти следом, но Тень удерживает его.

– Можно тебя на пару слов, братец?

Он кивает и отводит ее в угол столовой.

– Да?

Ее глаза полны чувств, щеки зарделись. У нее такой вид, будто она хочет сказать ему что-то важное, но вместо этого она говорит:

– Будь осторожен на охоте.

– Это все? – спрашивает он.

Она кивает.

– Уверяю вас, миледи, я останусь цел и невредим, – отвечает он и кланяется ей.

* * *

Кэл присоединяется к остальным мужчинам, которые собрались возле конюшни и стоят в окружении своры собак. Он взял из оружейной комнаты герцога лук и колчан со стрелами, но не собирается использовать их. Он всегда терпеть не мог охоту.

Герцог представляет его остальным.

– Лорд Холтон из Аргонии. – Приятели герцога бормочут учтивые приветствия. Это сливки здешней знати, и они приняли Кэла в свой круг, сочли его за своего, видя в нем своего чужеземного собрата, который снискал расположение герцога.

Проходят часы, охота все не кончается. Кэл отстал от остальных. Кабан, которого они хотят загнать, ему неинтересен, но тут он слышит разговор, который вызывает у него интерес.

– Надо наконец решить эту реновианскую проблему, – говорит кто-то. Кэл подъезжает ближе, чтобы слышать говорящих лучше.

– Они нас сожрут, если мы не сожрем их первыми, – говорит второй голос.

– Согласен.

– Монтрис не может пасть.

– Война неизбежна.

Но прежде чем ему удается услышать остальное, гончие разражаются яростным лаем. Они обнаружили кабана. И загнали его в угол между двумя непролазными живыми изгородями. Он испуганно скулит. Это ужасный звук. Мужчины бросаются туда, хваля собак.

– Отличная работа, Белоног! Молодец, Джак!

«Загнать животное в угол с помощью своры собак – это недостойно», – думает Кэл. Но, по крайней мере, эта гадкая возня вот-вот закончится, и они смогут вернуться в дом. Ему не терпится поговорить с Тенью и обсудить обрывок разговора, который он подслушал.

Всадники расступаются, давая дорогу герцогу. Приблизившись к кабану, он спешивается, достает из ножен кинжал и протягивает его Кэлу.

– Лорд Холтон, – говорит он.

Все смотрят на него. Кэл ошарашен.

– Да?

Герцог протягивает кинжал Кэлу рукоятью вперед.

– Честь прикончить его принадлежит вам.

– Ваша светлость, я благодарю вас, но это лишнее. В конце концов, это ваша охота, а не моя.

Но герцог продолжает протягивать кинжал именно ему.

– Я настаиваю.

Похоже, выбора у него нет. Кэл соскакивает со своего коня, подходит к герцогу и берет у него кинжал. Герцог смотрит, как он проходит мимо собак, приближается к испуганному кабану. Тот фыркает, верещит. Собаки опять принимаются лаять.

– Молчать! – орет на них герцог.

Кэл смотрит на кабана, тот дрожит и роет землю копытом. Те, кто поклоняется Дее, верят, что, заставляя животное испытывать страх перед тем, как убить его, человек делает его мясо несъедобным. Это жестокость, творящаяся ради забавы, а не охота, которой следует заниматься только ради пропитания. Хотя Кэла и нельзя назвать очень уж благочестивым, он уважает обычаи, проповедуемые Гильдией Очага.

Герцог бросает ему вызов, хочет увидеть, как он отреагирует на предложение прикончить несчастного зверя.

– Ну же, давайте! – кричит герцог.

Остальные смеются.

– Да примет тебя Дея, – шепчет Кэл, обращаясь к кабану. И, закрыв глаза одним быстрым движением перерезает ему горло и мгновенно убивает его.

– Сегодня вечером мы угостимся кабанятиной, господа, – объявляет герцог.

Когда Кэл подходит к нему, чтобы вернуть кинжал, герцог тихо говорит:

– Вы отлично владеете кинжалом. У вас было много практики?

– Да, но на охоте другого рода, – с мрачной улыбкой отвечает Кэл.

Герцог фыркает.

* * *

– На постоялом дворе не было никаких вещей. – Когда Кэл возвращается с охоты, герцогиня стоит перед лестницей. Она переоделась в бледно-розовое платье для второй половины дня, а поверх платья накинула парчовый жакет с рукавами колоколом и высоким стоячим воротником, обрамляющим ее лицо. Ее волосы собраны в нетугой узел. Она хорошенькая, признает он, и в другой жизни он, возможно, оценил бы знаки ее внимания, но ему нужно заниматься делом, и после охоты он все еще сам не свой. И ему совершенно не хочется иметь дело с ней.

– Никаких сундуков, никакого гардероба – складывается впечатление, что у вас только и есть, что то платье, которое на вас сейчас.

– Разумеется, – подтверждает Кэл. – Мы путешествовали налегке, без багажа. – Он кивает и идет мимо нее.

Она поворачивается, явно желая последовать за ним.

– Кстати, где именно в Реновии вы гостили? У меня много друзей в Серроне.

Он останавливается, поставив ногу на ступеньку.

– Знаете, я не силен в названиях… Обычно такие вещи запоминает моя сестра.

– Ах да. Ваша сестра.

Ему не нравится, как она произнесла это слово. Он поворачивается и холодно смотрит на нее.

– Прошу вас извинить меня, но после охоты мне надо освежиться.

Герцогиня хлопает себя по лбу.

– Ах, какая я глупая. Конечно, конечно, простите. Снимите это ваше грязное платье! А мне пока надо удалиться и заняться кое-каким делом. Предполагалось, что это будет сюрприз, но, право же, я не могу молчать. Ведь это так волнительно.