Книга Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

Полный круг

Кризис на Уолл-стрит 1929 г. сказался в Гамбурге на следующий год, когда вкладчики начали снимать крупные суммы в иностранной валюте. Макс Варбург поехал в Нью-Йорк и обсудил проблему со своими братьями Полом и Феликсом. «Нью-йоркские» Варбурги «возобновили свой финансовый интерес» к гамбургскому банку. Непосредственная опасность миновала. Но кризис углубился, когда в 1931 г. в Вене обанкротился Кредитный банк Австрии. Перед этим, 21–31 декабря 1930 г., Варбургам пришлось выплатить 80 процентов его иностранных и 50 процентов немецких депозитов. Вряд ли им удалось бы выжить без помощи братьев из Нью-Йорка.

К тому времени два представителя младшего поколения вступили в гамбургскую фирму. Эрик М. Варбург, единственный сын Макса, стал партнером в 1929 г. А Зигмунд Дж. Варбург был партнером в 1930–1936 гг., даже после того, как эмигрировал в Лондон.

И все же Варбурги понимали, что конец близок. К власти пришел Гитлер. В Германии не осталось Lebensraum (жизненного пространства) для банкиров еврейского происхождения. За 1930-е гг. количество должностей Макса Варбурга в правлении различных банков снизилось с сотни с лишним до восемнадцати. Он пытался договориться с Папеном и Шахтом и шел на опасный риск для своей личной безопасности. Однажды в 1938 г. Шахт сообщил Максу Варбургу, что его фирма больше не является членом величественного Reichsanleihe-Konsortium. Варбурги помогали Гамбургу в критические для города дни. Теперь же, когда беда пришла к ним, им не помог никто. С ними было покончено. Фирму передали группе банков и других учреждений. По недвусмысленному требованию нацистов в названии оставили фамилию: M.M. Warburg & Co., Kommandit-Gesellshaft (товарищество с ограниченной ответственностью). В 1942 г. название сменили на «Бринкман, Виртц и Кº» (Brinckman, Wirtz & Co.). Бринкман был служащим в фирме Варбург, Виртц – одним из клиентов.

После окончания Второй мировой войны фирма снова стала ведущим частным банком в Германии. Члены семьи Варбургов были финансово заинтересованы в фирме. В 1956 г. главным партнером с неограниченной ответственностью стал Эрик М. Варбург.

В июле 1964 г. З.Дж. Варбург из Лондона приобрел долю в частном банке Ханса В. Петерсена во Франкфурте-на-Майне, и он был переименован в S.J. Warburg. «Дом Варбургов» снова стал немецким частным банком, как в 1797 г. История вернулась в исходную точку в той стране, где все начиналось.

Эпитафия

Зигмунд Джордж Варбург – банкир скорее по наследству, чем по призванию. Он родился 30 сентября 1902 г. и был единственным ребенком покойного Джорджа Зигмунда и Люси К. Варбург (Варбурги, как и Ротшильды, почти всегда называют детей традиционными для семьи именами). Джордж Зигмунд, «небанковский» Варбург, кузен «пяти гамбуржцев», был дипломированным агрономом, владевшим большим имением в окрестностях Ураха, старинного городка, расположенного неподалеку от Штутгарта, в Швабских Альпах. Там очень красиво: зеленые холмы, чистые ручьи. Зигмунд Варбург очень любит те места, иногда приезжает туда и по-прежнему чувствует себя там дома. Это поражает некоторых его не таких терпимых еврейских друзей. Как может человек, страстно преданный будущему Израиля и активно занимающийся делами еврейских благотворительных организаций, даже отдаленно чувствовать себя дома в стране Геббельса и Гитлера?

Варбург пытается объяснить, хотя получается у него не всегда, что Германия, о которой он думает, когда едет туда, – это страна Гете и Гейне. Гейне однажды написал: Denk ich an Deutschland in der Nacht / So bin ich um den Schlaf gebracht («Как вспомню к ночи край родной, / Покоя нет душе больной»[3]). Примерно так же относится к Германии и Варбург. Но он не любит навешивать ярлыки и прибегать к поверхностным обобщениям, касается ли дело евреев или немцев, американцев или англичан. Четыре страны на его банкирской карте мира – Великобритания, США, Израиль и Германия – являются «странами Варбургов».

Швабы похожи на шотландцев – в них сочетаются реализм и романтизм, любовь к поэзии и нравоучительной прозе. Теодор Хойс, бывший Федеральный президент Германии, человек культурный и весьма уважаемый, был швабом, соседом и другом семьи Варбург. То же можно сказать и о бароне фон Нейрате, который позже, при Гитлере, стал министром иностранных дел и рейхспротектором Богемии и Моравии. Хойс, представлявший одну Германию, остался другом Варбургов до своей смерти. Нейрат, выражавший интересы другой Германии, позже сыграл в судьбе Варбурга короткую, но важную роль.

Зигмунд очень любил свою мать, женщину добросердечную и самоотверженную, которая научила сына важности самодисциплины и жила так, как молилась. «Если видишь, что некрасивая девушка стоит одна, ты должен подойти и пригласить ее на танец», – учила она сына, когда он пошел на первый урок танцев. Она выросла в Штутгарте (в девичестве ее звали Люси Каулла) и воспитывалась в соответствии со строгими, почти пуританскими принципами своих еврейских предков. Варбург часто цитирует ее, сам того не сознавая, – когда разглагольствует об опасностях курения (хотя сам иногда курит) или когда отказывается от шоколадных конфет (которые он любит). После смерти матери в 1955 г. он написал трогательную эпитафию «главным образом для моих детей» о том, как его мать помогла выковать его принципы и всю его жизненную философию:

«По словам моей матери, ее отец часто говорил: «Дитя мое, если перед тобой стоит выбор, по какой дороге пойти, всегда сначала спроси себя, какая дорога труднее, и выбери ее. Она и будет правильной». Она обладала развитым чувством долга, которое ей удавалось сочетать с радостной безмятежностью. Она постигала жизнь под влиянием Гете и Бетховена. Ее дом был строгим, почти спартанским, но в то же время я был там счастлив. Все, что надо было сделать, делалось с абсолютной тщательностью; то, что надо было обдумать, обдумывалось до мельчайших последствий; к тому, что считалось важной целью, шли с крайним упорством…

Мама любила музыку и сочинила несколько музыкальных произведений. Они в сжатой форме выражают ее чувства. В них слышатся ее счастливые мечты, которые находятся за пределами земных конфликтов и повседневных проблем. После замужества ей пришлось управлять большим имением – задача, к которой ее не готовили и которая иногда тяжким бременем ложилась на ее хрупкие плечи. В те годы она выработала в себе огромную силу воли. Когда они с отцом прожили больше двадцати лет, отец тяжело заболел, и мама избавила его от всей работы и всех тревог. Несмотря на продолжительную болезнь отца, сопровождавшуюся у него приступами глубокого уныния, в нашем доме всегда царила гармония. Это ощущение гармонии было самым главным, что мама дала мне в годы формирования моего характера.

Она всегда помогала мне с уроками и относилась к этому очень строго. Стоило мне сделать хоть одну помарку, и приходилось переписывать всю страницу. Часто дело не обходилось без слез. Мама снова и снова критиковала мои ошибки, пока не убеждалась в том, что я этого не забуду. Сегодня я глубоко признателен маме за то, что она была со мной такой строгой… Каждый вечер она заставляла меня молиться, хотя никогда не была догматичной в религиозных вопросах. Однажды она сказала, что, как ей кажется, многие религиозные догматы противоречат истинной вере; но она терпимо относилась к тем, кто с ней не соглашался. Пока мне не исполнилось тринадцати лет, она всегда присоединялась ко мне в моих вечерних молитвах; часто она на несколько минут поднималась ко мне в комнату, даже если в тот вечер у родителей были гости.