Книга Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

Позже, когда мне велели молиться одному, она, бывало, говорила мне: «Дитя мое, прежде чем ты начнешь молиться, спроси себя, что ты сегодня сделал неправильно или мог бы сделать лучше. Все мы каждый день совершаем ошибки. Надо быть нетерпимым к своим ошибкам».

После того как отец заболел, она забросила музыку, но через несколько лет после его смерти снова начала играть на фортепиано свои любимые сонаты Бетховена и фуги Баха; она брала уроки и сочиняла новые произведения. Мама замечательно ладила с внуками, которые ее обожали. Бывало, она говорила: «Старики могут большему научиться у молодых, чем молодые у стариков». Когда ей пришлось покинуть свою любимую Швабию и переехать в Англию, она быстро привыкла к новой родине и старалась больше узнать о ней и ее жителях. Она восхищалась их мягкостью и честностью, их самодисциплиной и сильной верой. Во время войны она жила в Лондоне и никогда особенно не боялась воздушных налетов. Она была убеждена, что Гитлер будет побежден, потому что тогда шла битва сил добра человечества против сил зла. Мама не была уверена в том, что доживет до победы. Когда она эмигрировала, ей было семьдесят три года.

Мама верила в важность истинных ценностей, в самое главное. Она не выносила снобов и светскую жизнь. Она никогда не жила в домах у своих детей. «Старая мать нужна для того, чтобы любить и помогать, а не для того, чтобы вмешиваться и быть бременем», – говорила она нам.

Как-то речь у нас зашла о том, как трудно говорить правду близким друзьям – вот почему люди часто лгут, не желая ранить чувства друг друга. Мама уверяла, что любая ложь, даже ложь из добрых побуждений, всегда разъедает, что друзьям необходимо говорить правду, пусть и как можно тактичнее. Кроме того, она всегда внушала: по отношению к другим необходимо поступать как можно лучше. Она любила цитировать Гофмансталя: «Одни живут просто как зрители; другие принимают активное участие в жизни, страдают, радуются, чувствуют себя виноватыми или счастливыми с другими; только они живут по-настоящему». Еще одной любимой цитатой мамы была:

Dein Gluck, oh Menschenkind, Glaub es mitnichten, Dass es erfullte Wunsche sind Es sind erfullte Pflichten».

Смысл этих слов такой: «Счастье – не исполнение желаний, но исполнение обязанностей». Они точно отражают жизненную философию Зигмунда Варбурга. Он никогда не забывает о своих обязанностях – по отношению к семье, к деловым партнерам, клиентам, друзьям, даже партнерам по бриджу. Он играет в бридж очень сосредоточенно. Он не хочет подводить партнера.

Варбург вспоминает, как однажды – тогда ему едва исполнилось восемь лет – он вернулся домой с плиткой шоколада, которую купил себе из своих карманных денег. Мать сурово отчитала его. Он мог потратить деньги на что-то достойное, например на книгу, но не на шоколадки! Варбург этого не забыл. Даже сейчас он часто покупает что-то для своих близких и друзей и редко – для себя. И он не забыл того дня, когда один пожилой родственник, славившийся своей желчностью, вышел из себя. Тогда Зигмунд получил болезненный урок и понял на наглядном примере, как важно держать себя в руках.

Он учился в гуманистической гимназии в расположенном поблизости Ройтлингене. Особенно хорошо ему давались древние языки. После экзамена на аттестат зрелости Зигмунд поступил в евангелическую семинарию в Бад-Урахе, основанную в 1479 г., где, в числе прочих, учился Эдуард Мёрике, немецкий поэт XIX в., – и учился там на «отлично». Он был первым студентом еврейского происхождения в истории семинарии, где науки преподавались с сильным уклоном в философию.

Когда настало время, как и всем молодым Варбургам, «идти в банк», пришел вызов от Макса Варбурга, одного из его дядей, тогда старшего партнера в гамбургском банкирском доме. Он предложил Зигмунду стажировку.

Зигмунд колебался. Он предпочел бы продолжить обучение, а потом, может быть, заняться преподаванием. В семье Варбургов всегда были не только банкиры, но и ученые; они изучали гуманитарные науки и коммерцию. Из семьи вышли несколько замечательных ученых – последний из них американский кузен Зигмунда, Джеймс П. Варбург из Нью-Йорка. Сам Зигмунд убежден: если бы он не стал банкиром, сегодня он был бы ректором университета или ученым, философом или писателем.

Макс Варбург задумчиво посмотрел на молодого человека и сказал: да, он все понимает, но, может быть, все же стоит пойти в банк – всего на пару лет, просто присмотреться? Если банковское дело не понравится Зигмунду, он по-прежнему может стать ученым.

Зигмунд согласился попробовать. Остальное – уже история торгового банка.

Министр иностранных дел испугался

Отец Варбурга был богачом еще до Первой мировой войны (его состояние приблизительно оценивалось в 6 млн марок – золотых марок!), но, подобно многим другим патриотично настроенным жителям Германии, он почти все свои сбережения вложил в Kriegsanleihe (военные займы). После того, как война была проиграна, облигации немецкого военного займа не стоили даже бумаги, на которой они были напечатаны. Но у Варбурга было многое даже тогда, когда у него ничего не было. С помощью брака семья породнилась с другими немецкими банкирскими династиями. Варбург рос среди Ротшильдов, Оппенгеймов и Мендельсонов. В берлинском особняке любителей музыки Мендельсонов устраивались пышные приемы и музыкальные вечера. Многие немецкие торговые банкиры занимали видное положение в политике и литературе, гуманитарных и общественных науках, в искусстве.

Зигмунд Варбург, наверное, унаследовал пристрастие к политике и литературе у многих поколений интересовавшихся политикой и литературой Варбургов. Начиная с 1905 г., когда фирма приняла участие в «японском займе», Варбурги поддерживали тесные связи с немецким министерством иностранных дел. У них имелись крупные доли в немецких колониальных предприятиях. Во время марокканского кризиса 1911 г. сотрудник фирмы Варбургов доктор Вильгельм Регенданц находился на борту крейсера «Пантера», который командование ВМФ по просьбе немецкого министерства иностранных дел послало в Агадир. Торговые банковские операции совершались в сумеречной зоне между политикой и экономикой. Макс Варбург несколько раз вел переговоры с лордом Милнером о создании англо-германского банка в Марокко и с сэром Эдвардом Греем – в связи с попытками возглавляемого Варбургами синдиката получить мажоритарный пакет компании «Ньяса Консоли-дейтед» (Nyasa Consolidated) в португальской колонии Нья-саленд[4]. В июне 1914 г., незадолго до того, как «погас свет во всей Европе», Варбурги заключили ряд соглашений между Германией и Англией о разграничении сферы финансовых интересов в Турции и Африке.

В годы Первой мировой войны Варбурги (как и большинство немецких евреев) верно поддерживали рискованную военную экономику своей страны. Доктора Фрица Варбурга назначили почетным торговым атташе в посольстве Германии в Стокгольме. Однажды министерство иностранных дел Германии уполномочило его вести переговоры с членом российской Думы Протопоповым о возможности сепаратного мирного договора с Россией. Переговоры окончились безрезультатно. (Много лет спустя нацисты демагогически оживили данный вопрос и назвали Варбургов «пророссийскими».) Два члена фирмы, Макс Варбург и Карл Мельхиор, были делегатами на Версальской конференции. Оба были против подписания мирного договора и в знак протеста подали в отставку до того, как Национальное собрание Германии проголосовало за мир. (Нацисты демонстративно игнорировали этот факт, когда ворошили прошлое Варбургов.)