Книга Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек - Василий Звягинцев

Также по телефону, теперь уже в чисто русской детективной конторе «Сыщик Путилин», обслуживающей исключительно соотечественников, не замешанных в нарушении американских законов, он заказал «оперативное сопровождение и поддержку» на весь период своего здесь пребывания, в том числе и во взаимоотношениях с фирмой «Кеслер, Кеслер и партнеры».

Никто его, само собой, обманывать не собирался, не то время и не то место, представитель Кеслеров буквально за пятнадцать минут понял, что от него требуется, и уже послезавтра «Международный фонд поощрения исследований паранормальных явлений» с уставным капиталом в сто тысяч долларов был зарегистрирован, в небольшой ризографии изготовлены шикарные бланки, печати, визитки и весь прочий антураж.

Для начала процесса этого было достаточно.

В качестве персонала тот же «Путилин» подобрал ему трех солидных парней и одну не менее убедительно выглядящую девушку (все — с опытом службы в ФСБ, обеих чеченских войн и московских разборок середины девяностых годов, вполне успешно натурализовавшиеся в США).

Они, конечно, сразу поняли, что имеют дело с интеллигентным мошенником высокого класса, да им-то какое дело? Прямой уголовщиной не пахнет, остальное — не их проблемы. Пусть — «Рога и копыта», но офис настоящий, рядом с Маркет-стрит, счет в банке на зарплату и непредвиденные расходы, электронная почта и факс-связь, а главное — готовность ребят на этой синекуре служить не за страх, а за совесть. В любом случае — других кадров у Шульгина в этом мире пока нет, а тащить сюда басмановских рейнджеров… В гангстерских войнах времен сухого закона они были бы в самый раз, а переучивать на основах нынешней политкорректности? Увольте.

Сейчас Шульгину следовало выяснить, удачной ли оказалась идея с переброской в этот мир необходимых, то есть, по сути, неограниченных средств? Замысел был в чем? Исходя из теории «вязкости» окружающего каждую текущую реальность времени, до самого конца Гражданской войны в России происходящие там события никаким образом не успевали распространиться на Северную, а тем более — Южную Америки (в Южной и до конца тридцатых годов большинство населения понятия не имело о том, что в мире что-то стало не так).

И, следовательно, нужно было только найти момент, когда расхождение реальностей стало тотальным. И хоть на день раньше перебросить часть средств со счетов в предусмотрительно приобретенном Сильвией как раз до развилки маленьком лондонском банке, дышавшем на ладан, но потом неожиданно расцветшем, — в американские. В те, которые без потрясений, реорганизаций, смены владельцев и уставов благополучно дожили до нынешнего времени. Таких оказалось не слишком много, но для целей Шульгина достаточно.

Отлучившись в Лондон 1920 года, он сначала перевел фунты в доллары (с фунтами за минувшие восемьдесят лет случилось слишком много неприятностей) и разместил от пятидесяти до ста тысяч (громадная по тем временам сумма) на десятке номерных счетов в подходящих банковских конторах Нью-Йорка, Сан-Франциско, Бостона и Филадельфии.

Вот пусть лежат там деньги и лежат, обрастая процентами, принося банкирам стабильный доход, и вряд ли кто-то из пятого поколения бухгалтеров заинтересуется судьбами анонимных вкладчиков.

Хорошо, конечно, что существуют на Земле такие очаги стабильности, где и Конституция не меняется третью сотню лет, и доллары с времен войны Севера против Юга сохраняют покупательную способность, и прочие права собственности соблюдаются свято.

Отдохнув в номере, совершив обязательную (для любопытных постояльцев) экскурсию по историческим помещениям отеля, полюбовавшись видом города (правда, сплошь затянутого туманом) из ресторана на крыше, Шульгин приступил к делу.

Взял такси и направился в отделение банка «Соломон бразерс» в пирамидальном небоскребе неподалеку от границы китайского квартала. Попросил встречи непременно с управляющим, отказавшись от общения с сотрудниками низшего уровня, настойчиво доказывавшими, что в состоянии разрешить любые возникшие у господина вопросы.

Холодное упорство вкупе с классическим оксфордским английским, который аборигенами воспринимался примерно так же, как язык Державина в районном отделении ГАИ (но с большим почтением), возобладало. После нескольких телефонных звонков его проводили к управляющему, который оказался молодым, рафинированного облика худощавым джентльменом.

Что-то знакомое почудилось в его лице. А при взгляде на табличку-бэйдж над левым карманом все стало ясно. «Mosolov Yuri». Земляк, значит. Впрочем, неизвестно, к лучшему это или наоборот. Некоторые эмигранты, натурализовавшись, испытывают к исторической родине острую неприязнь.

Приоделся Шульгин для визита в банк дорого, но неброско. В соответствии с легендой.

— Прошу вашей помощи, сэр. Дело у меня не совсем обычное, не знаю, приходилось ли вам с подобным сталкиваться в вашей практике. Но раз, на удивление, мы с вами оказались соотечественниками, думаю, кое-что упрощается. Просто вы меня, наверное, лучше поймете, чем ваши сотрудники.

Последние слова он произнес по-русски.

— К вашим услугам, сэр. Всемерно постараюсь вам помочь, — ответил управляющий по-английски. — Русский я понимаю, но говорить мне трудновато, я ведь американец уже в четвертом поколении…

— Тем лучше, значит, моя история вам должна быть еще ближе и понятнее. Суть вопроса вот в чем. Я специально прилетел из России, чтобы выяснить следующее. Мой прадед был до большевистского переворота весьма состоятельным человеком. Но, если вы в курсе того, что тогда у нас происходило, при реквизициях потерял все. Хорошо хоть сам уцелел, но за границу выбраться не сумел, иначе, возможно, я был бы сейчас на вашем, допустим, месте. Пришлось доживать на Родине, скромно и незаметно. Слава богу, не посадили и не расстреляли. В свой час скончался. Небольшой семейный архив перешел к моему отцу, а недавно и ко мне…

— Примите мои соболезнования, сэр, — счел нужным вставить управляющий.

— Да-да, благодарю вас. Так вот, разбирая из чистого любопытства старые бумаги (моих родителей они отчего-то не интересовали, но сейчас в России новые времена, все ищут корни), я нашел в дневниках прадеда несколько зашифрованных страниц, сумел их прочесть, поскольку испытываю к криптографии некоторую склонность.

И, к своему удивлению, а также и радости, узнал, что еще в 1913 году в ваш банк были купцом первой гильдии Шульгиным Иваном Федоровичем помещены солидные по тем временам средства. Ровно пятьдесят тысяч долларов. Почему он сделал это (может, за год до начала Мировой войны, словно бы предчувствовал грядущее), почему никогда никому из близких об этом не говорил, не предпринял попыток добраться до Америки (как мне кажется, при желании это сделать было не так уж и трудно) — навсегда останется загадкой. Дневниками записки предка назвать можно чисто условно, это достаточно разрозненные, часто отрывочные абзацы, факты, рассуждения, практически без комментариев…

Лирика управляющего явно не интересовала, в отличие от сути вопроса. Внимательно слушая романтическую историю, он одновременно черкал что-то паркеровской ручкой с золотым пером на странице большого бювара.