Книга Анна Ахматова. Листки из дневника. Проза. Письма - Анна Ахматова

Только ряженых ведь я боялась: Мне всегда почему-то казалось, Что какая-то лишняя тень Среди них без лица и названья Затесалась. Откроем собранье В новогодний торжественный день.

Ту полночную гофманиану Разглашать я по свету не стану И других бы просила… Постой, Ты, как будто, не значишься в списках, В колдунах, звездочетах, лизисках[87] – Полосатой наряжен верстой, Размалеванный пестро и грубо, Ты – ровесник Мамврийского Дуба, Вековой собеседник луны. Не обманут притворные стоны, Ты железные пишешь законы: Хаммураби, Ликурги, Солоны У тебя поучиться должны.

Существо это странного нрава… Он не ждет, чтоб подагра и слава Впопыхах усадили его В юбилейные пышные кресла, А несет по цветущему вереску, По пустыням свое торжество.

И ни в чем не повинен – ни в этом, Ни в другом и ни в третьем. Поэтам Вообще не пристали грехи. Проплясать пред Ковчегом Завета Или сгинуть… да что там, – про это Лучше их рассказали стихи.

Крик: «Героя на авансцену!» Не волнуйтесь – дылде на смену Непременно выйдет сейчас И споет о священной мести… Что ж вы все убегаете вместе, Словно каждый нашел по невесте, Оставляя с глазу на глаз Меня в сумраке с черной рамой, Из которой глядит тот самый До сих пор неоплаканный час.

* * *

Молодого ль месяца шутки?! Или вправду там кто-то жуткий Между печкой и шкафом стоит?! – Бледен лоб и глаза закрыты… Значит – хрупки могильные плиты, Значит – мягче воска гранит. Вздор, вздор, вздор! – от такого вздора Я седою сделаюсь скоро Или стану совсем другой. Что ты манишь меня рукою?.. За одну минуту покоя Я посмертный отдам покой,

Это все наплывает не сразу… Как одну музыкальную фразу Слышу несколько сбивчивых слов. После… лестницы плоской ступени, Вспышка газа и в отдаленьи Ясный голос: «Я к смерти готов!»

II

Ты сладострастней, ты телесней

Живых, блистательная тень.

Баратынский

Распахнулась атласная шубка… Не сердись на меня, голубка, – Не тебя, а себя казню. Видишь там, за вьюгой крупчатой, Театральные арапчата Затевают опять возню.

Как парадно звенят полозья И волочится полость козья. Мимо, тени! Он там один. На стене его тонкий профиль. Гавриил или Мефистофель Твой, красавица, паладин?

Ты сбежала ко мне с портрета, И пустая рама до света На стене тебя будет ждать. Так пляши одна без партнера, Я же роль античного хора На себя согласна принять.

Может быть, мне было б приятно Вмять тебя в полотно обратно, Если бы не такая ночь, Когда нужно платить по счету, А дурманящую дремоту Мне трудней, чем смерть, превозмочь.

Ты в Россию пришла ниоткуда, О, мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов! Что глядишь ты так смутно и зорко, Петербургская кукла, актерка, Ты – один из моих двойников!..

К прочим титулам надо и этот Приписать. О, подруга поэтов! Я – наследница славы твоей. Здесь под музыку дивного метра – Ленинградского дикого ветра Вижу танец придворных костей. …………………… Оплывают венчальные свечи, Под фатой поцелуйные плечи… Храм гремит: «Голубица, гряди!» Горы пармских фиалок в апреле И свиданья в Мальтийской Капелле, Как проклятье в твоей груди.

Дом пестрей комедьянтской фуры, – Облупившиеся амуры Охраняют Венерин алтарь. Спальню ты убрала, как беседку, – Деревенскую девку-соседку Не признает веселый скобарь.

И подсвечники золотые, И на стенах лазурных святые – Полукрадено это добро. Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли, Ты друзей принимала в постели, И томился дежурный Пьеро.

* * *

Твоего я не видела мужа – Я – к стеклу прикипавшая стужа, Или бой крепостных часов. Ты не бойся – дома не мечу. Выходи ко мне смело навстречу – Гороскоп твой давно готов.

III

Падают Брянские, растут у Манташева,

Нет уже юноши, нет уже нашего.

В. Хлебников

Были святки кострами согреты, И валились с мостов кареты, И весь траурный город плыл По неведомому назначенью, По Неве или против теченья – Только прочь от своих могил.

В Летнем тонко пела флюгарка, И серебряный месяц ярко Над серебряным веком стыл.

* * *

И всегда в духоте морозной – Предвоенной, блудной и грозной Потаенный носился гул. Но тогда он был слышен глухо, Он почти не касался слуха И в сугробах невских тонул.

А сейчас бы домой скорее Камероновой галереей В ледяной таинственный сад, Где безмолвствуют водопады, Где все девять[88] мне будут рады, Как бывал ты когда-то рад.

Там за островом, там за садом, Разве мы не встретимся взглядом Не глядевших на казнь очей? Разве ты мне не скажешь снова Победившее смерть слово И разгадку жизни моей?

* * *