Книга Разящая стрела Амура - Ирина Родионова

— О, эта ужасная проблема выбора! — повторил Вольтер, подавшись вперед и нервно хохотнул.

Король помрачнел, как туча.

— И ради этого я отказался от нового охотничьего домика?! — взревел он через пару секунд. — Ради этого я спустил эти деньги на создание этой… эн… эн… тьфу!

Чтобы завтра же ноги твоей не было в Версале! И в Академии! И всех этих эн… эн… Вон!

Сортировщики апельсинов, ящики, выбор!

Дессанж!

— Да, сир? — сияющий парикмахер моментально предстал перед Его Величеством.

— От тебя и то больше проку, — буркнул король. — Как ты думаешь, какой мне следует надеть бант?

— Позвольте узнать, сир, какой вы наденете камзол? — поклонился Дессанж.

— Небесно-голубой с бриллиантовыми пуговицами, — ответил Его Величество. — Я хочу произвести на Франсуазу такое, знаешь, светлое впечатление…

— А шляпа, сир? В какой вы будете шляпе? — поклонился еще раз Дессанж.

— В белой, конечно, с лебедиными перьями, — улыбнулся король. — А на ней большая бриллиантовая брошь…

— Последняя деталь, о сир, воротник вашего камзола, сир, белый, как и чулки? — парикмахер поклонился и изящно переступил ногами.

— Да, — кивнул Луи XV.

— Тогда вам следует надеть голубой бант с бриллиантово-жемчужной подвеской, о сир, — почтительно ответил Дессанж.

— Вот видишь? — Его Величество повернулся к трясущемуся, как осиновый лист, Вольтеру. — А ты приплел! Сортировщика апельсинов, энциклопедию… Пошел вон! Без пенсии! А ты, Дессанж, начинай готовить меня к балу. Я хочу, чтобы крошка Франсуаза увидела короля таким, каким и не мечтала увидеть!

— Да, сир, — поклонился парикмахер и взялся за щипцы.

— Сир! — придворный письмоносец, шевалье де Бодрикур, церемонным шагом приблизился к Людовику XV. — Вам письмо! От Ее Величества, императрицы Всероссийской!

Личное.

Последняя ремарка означала, что это одно из ежедневных писем, которыми перебрасывались европейские монархи. Будь письмо «дипломатическим» и государственной важности, его бы доставил специально обученный офицер.

— Давай, — король сгреб конверт с подноса, распечатал, лениво пробежал глазами по строкам и пару раз улыбнулся. — Угуугу, — кивал он головой. — Ах вот она как!

Ну, ладно…

Людовик прищурился и вдруг на королевских губах появилась нехорошая дрожащая усмешка.

— Вольтер! — окрикнул он пребывающего в прострации философа, который покидал королевский будуар в сопровождении двух дюжих лакеев. — Не все потеряно, наш дорогой зануда. Повелеваю тебе присутствовать на балу.

Философ встрепенулся, не веря своим ушам и бросился было целовать королевские ноги, но Людовик спрятал их под табурет.

Гвардия правильно поняла указание и быстренько очистила королевский будуар от благодарной философии.

— Господи, и этого человека церковь считает бунтарем! — всплеснул руками Его Величество. — Не будь кардинал Флери так скуп, мог бы получить дополнительного проповедника.

— Нет, сир, — вступил в разговор Дессанж, надевая на лысеющую королевскую голову специальную сетку, чтобы парик не соскальзывал, — для проповедования требуются сообразительные острословы, следовательно, кардинал Флери поступает рачительно, не желая зря выбрасывать деньги.

* * *

— Белфегор! Явись! — Максимилиан де Полиньяк стоял перед зеркалом, на котором изобразил специальный каббалистический знак.

Зеркало отражало комнату, позади графа отчетливо виднелась дверь. Неожиданно она распахнулась и в нее вошел Белфегор в кургузом костюмчике с красной гвоздикой в петлице и несуразной кепке.

— Здравствуйте, товарищ! — приветствовал он графа.

Максимилиан обернулся и увидел, что демон уже расположился возле стола и налил себе воды из графина.

— Вы позволите, милейший? — Белфегор положил рядом с собой на стол пухленькую книжку. — Собрание сочинений Маркса, знаете ли… Надеюсь, что вы, юноша, тоже пожелаете послужить делу революции.

— Я желаю, чтобы ты, дух преисподней, доставил мне бриллиант «Питт», заявил граф, держа в кармане фигу на всякий случай.

Белфегор аж поперхнулся водой.

— Что сделать?!

— Добудь мне бриллиант «Питт» и я соглашусь быть твоим агентом, сеять идеи революции, — произнес Максимилиан, усаживаясь напротив демона праздности.

— Э… Ну, это потребует некоторого времени… - замялся Белфегор. — И я не смогу отдать тебе его насовсем… Только до полуночи.

— Вполне достаточно, — кивнул граф де Полиньяк.

— Тогда подпиши, — демон праздности сунул Максимилиану под нос договор.

— Нет, сначала бриллиант, потом подписи, — решительно отказался граф.

— А зачем тебе «Питт»? — подозрительно спросил Белфегор.

— Я хочу при всех объявить о том, что девственность Франсуазы де Пуатье — мнимая и предъявлю бриллиант в качестве доказательства. Всем известно, что любовницы дарят мне всяческие залоги любви. Король поверит, выгонит Франсуазу, а маркиза де Помпадур сможет остаться официальной фавориткой, я же получу обратно свой родовой замок, — честно ответил граф.

— А как быть с настоящим бриллиантом?

Он ведь, наверняка, будет на ней? — спросил Белфегор.

— Мне и нужен настоящий бриллиант!

Тот что на ней! — граф де Полиньяк вздохнул. — Боже! И этот демон умудрился облапошить половину Лувра!

— Значит, если я возьму настоящий бриллиант, то у нее не останется бриллианта?! — догадался Белфегор.

— Да, черт тебя дери! Ты забираешь у нее бриллиант «Питт», отдаешь его мне, она приезжает на бал без королевского подарка, а я предъявляю его королю, как доказательство влюбленности Франсуазы в меня! Ясно? Мадам Помпадур остается фавориткой и за это возвращает мне родовой замок! — граф де Полиньяк угрожающе сжал кулаки.

Ему ужасно захотелось намять непонятливому Белфегору бока.

— О! — в голове Белфегора неожиданно огненными буквами вспыхнули слова: «Мы должны помешать союзу графа де Полиньяка и Франсуазы де Пуатье!». — Неужели ты любовник Франсуазы де Пуатье?!

Демон праздности почему-то ясно представил, как его лишают всех заслуженных наград за такой провал. Белфегор, как ни пытался, никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах получил приказ не допустить «соединения» Франсуазы де Пуатье и Максимилиана де Полиньяка, но твердо знал одно — если это случится, операция провалена. Что за операция, кто ее разработал? «Я слишком много работаю», — озабоченно подумал Белфегор. «Совсем заработался… надо будет осторожно порасспросить моего безголового кузена Астарота».

— Я не был ее любовником! — вопил тем временем граф де Полиньяк и тряс демона праздности за грудки. — Она будет все отрицать, но король от этого только больше разозлится, потому что маркиза подтвердит, что послала меня соблазнить Франсуазу! А все знают, что если я иду кого-то соблазнять, то ни одна женщина не устоит! Понятно?