Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Оказавшись на улице, Мефодий с интересом огляделся. Ему былоинтересно, в какой машине приедет хан на этот раз. Он уже привык к тому, чтоавтомобиль всякий раз меняется. Так случилось и сегодня. Вместо привычнойрухляди времен Второй мировой Мамай был в сияющем черном «Роллс-Ройсе». Новый«Роллс-Ройс» не имел никаких видимых повреждений, и, лишь обойдя его, Мефодийобнаружил несколько пулевых отверстий в стекле правой задней дверцы.

– Неужели попали? – спросил он.

Мамай понимающе оскалился.

– Да уж не промазали. Даже броня не спасла. Не бойся,хозяин! Скелеты не кусаются, – сипло сказал он.

Внутренне собравшись, Мефодий потянул на себя дверцу и соблегчением вздохнул. Заднее сиденье выглядело вполне прилично. Если скелетыкогда-то там и были, сейчас они явно находились в отлучке.

– Мамайчик, мы не опоздаем? У меня в шесть личная жизнь. Состражиком света встречаюсь, между прочим, не хухры-мухры, – проворковала Улита.

Плоское лицо хана осталось бесстрастным. Мефодий подумал,что у Мамая давно уже нет личной жизни. Только Тартар, гонки и пустота.

– Успеем, – просипел Мамай.

«Роллс-Ройс» рванулся с места. Покрышки завизжали,подписывая себе некролог. Правое зеркальце сразу отлетело, зацепив парковочныйстолбик. Заднюю дверцу пропорол выступающий край лесов, во множестве окружавшихдом № 13. Сверху посыпались какие-то доски. Улита проворчала, что Арей будетнедоволен.

А «Роллс-Ройс» уже вылетел на дорогу и помчался, вспахиваяпробку, как консервный нож банку. Мефодий понял, что у таксидермиста они будутвовремя. Или время об этом пожалеет.

Таксидермист Цюрюпов, мрачный молодой детина, пахнущийстарыми чучелами и формальдегидом, ждал их в мастерской, в которую Улита иМефодий вошли, стараясь ни к чему не прикасаться. На стенах большойполуподвальной комнаты помещалась коллекция Цюрюпова, состоящая из аномальных,уродливых черепов. Здесь была баранья голова с искривленным, вросшим в одну изглазниц рогом, медвежий череп с двумя следами от пуль, челюсть собаки сбезобразным прикусом и много подобных экспонатов. Единственный «нормальный»череп принадлежал слону, сдохшему в гастролировавшем румынском цирке.

На столе, ярко освещенном хирургическими лампами, лежаламертвая кошка, рядом с которой поблескивали на тряпке скальпели, пилки иразделочные ножницы. Увидев Улиту, таксидермист смутился и забормотал, что вотодин банкир заказал чучело кошки.

– Он очень любил эту кошку? – наивно спросил Мефодий,стараясь не смотреть на полуразделанную тушку.

Его сразу начинало тошнить.

Цюрюпов осклабился. Зубы у него были такие страшные, ачелюсти такие мощные, что Мефодию невольно пришло на ум, что его череп явилсябы достойным экспонатом этой коллекции. Так сказать, завершающим. И тем нелепеезвучало хихиканье, визгливое, девичье.

– Любил?.. Терпеть не мог!.. гьи-гьи… Прятала ему в ботинкирыбу!.. гьи… орала… гьи! И так восемнадцать лет подряд… И все это время… гьи…банкир вынашивал план мести… гьи-гьи… – то и дело издавая причмокивающиесязвуки, сообщил таксидермист.

Улита демонстративно посмотрела на часы.

– Ну и где? – спросила она.

Цюрюпов метнулся куда-то в угол и вернулся с полусотнейкрысиных кож. Верхние еще не совсем просохли. Улита взяла кожи и молча пошла квыходу. Таксидермист нагнал ее уже у двери и, снижая голос, быстро, косноязычнозабормотал, прося продлить срок аренды.

– Гьи-гьи… гьи-гьи… – только и слышал Мефодий.

– Больше трех раз не положено! – строго сказала Улита, попривычке делая физиономию чемоданчиком.

– Но мне совершенно необходимо!.. гьи… Мне же нельзяпо-другому! Ну тогда ты, мальчик!.. сделай что-нибудь, гьи! – почти простоналтаксидермист, пытаясь обнять Мефодия за плечи.

Вспомнив разделанную кошку на столе, Буслаев резвоотпрыгнул.

– Только без цирка! Мы не слоны! – поморщившись, сказалаУлита. – И оставьте ваши «гьи» при себе. Попытаемся сделать исключение. Когдаистекает срок вашей аренды?

– Через три месяца! – выпалил Цюрюпов.

– Вот тогда и приходите. И смотрите, чтобы больше не былозадержек с кожами. Еще одно оправдание, что не было крыс, и…

Цюрюпов льстиво закивал.

– На прежних условиях арендочку-то?.. гьи… Уж я васотблагодарю! Если там чего по моей части… Чучельце там из кого…

Улита отмахнулась.

– Не надо. Обойдусь как-нибудь. Я сама чучело, – сказалаона.

Таксидермист на всякий случай не стал улыбаться и говорить«гьи-гьи».

– А что за условия-то? – с любопытством спросил Мефодий уЦюрюпова.

– Какие условия?

– Ну вы сказали: на прежних условиях. На каких?

Таксидермист с мольбой посмотрел на Улиту, но, не получив отнее никакой помощи, понес совершенную околесицу:

– Вы уж там в договорчике сами посмотрите, – сказал он подконец и, поспешно отступив к дохлой кошке, отгородился ею от окружающего мира.

В машине Улита расхохоталась. Мефодий не уставал поражатьсяперепадам настроения ведьмы: пару дней назад после ссоры с одним джинномавтомобиль буквально сотрясался от ее рыданий, а сейчас он точно так жесотрясался от хохота.

– Ну и сконфузил ты его своим вопросом! Ты видел его рожу? –спросила ведьма сквозь смех.

– Ага. А чего он так перекосился?

– Зубные щетки, – с трудом выговорила Улита.

– Что за щетки?

– Ты что, глупый совсем? – удивилась Улита. – Знаешь, за чтоЦюрюпов заложил эйдос? Раз в месяц он получает посылку, аккуратненькую такую, ав посылке угадай что? Старые зубные щетки знаменитых актрис, спортсменок и такдалее. В прошлый раз были, по-моему, щетки французской певицы Пуржет де Фарс ирусской теннисистки Кати Сыроежкиной.

Мефодий покачал головой. Он успел уже слегка поднатореть вделах Канцелярии Тартара и представлял, сколько переписки и волокиты нужно,чтобы каждый раз пробивать требуемое. Если таксидермист срочно не возьмется заум, на том свете ему будет предъявлен немаленький счет.