Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Ближе к вечеру наступило время арендателей, стремившихсяпродлить срок аренды эйдосов. В главной Канцелярии Тартара рассчитали верно:новая форма работы со смертными давала хорошие результаты. Зная, что поусловиям сделки контракт может быть в любой момент расторгнут, арендатели –обычные и порой неплохие лопухоиды, первоначально рассчитывающие закабалитьсвой эйдос лишь временно, – втягивались в сети мрака все глубже. Норовязаслужить доверие, они творили необыкновенные мерзости, быстро перещеголяв поусредненным показателям результативности даже комиссионеров.

По этой причине из аппарата Лигула недавно последовалциркуляр, предписывающий снизить минимальный срок аренды с трех лет до шестимесяцев. Хотя рвение напуганных арендателей от этого только возросло, Арей сУлитой были недовольны, так как это во много раз увеличило количество писанины.

Наконец, «рука бойца колоть устала». Улита шлепала печати изпоследних сил. Намокшее от крови перо в руке Мефодия сломалось, и он, поставивкляксу, принялся брезгливо промокать ее тряпкой.

– Помочь не надо? – вкрадчиво спросил из очереди хриплыйголос какого-то заблудшего суккуба. Бедняга не успел прибыть с утра и теперьподлизывался, чтобы его не выгнали.

– Сам справлюсь, – буркнул Мефодий и, разминая ладонь,недобро покосился на очередь, хвост которой выползал на улицу.

– Прорвались-таки! Святой водой бы на вас брызнуть! Ах вы,карьеристы чертовы! По-русски говорили же: не сувайся, по одному заходь! Щавыкошу лишних, я предупредила! – рявкнула Мамзелькина, ради выразительностиутратившая всю грамматику.

Очередь испуганно отшатнулась и, толкаясь, ломануласьнаружу. Всем было известно, что у Аиды Плаховны слова не расходятся с делом.

– Все-таки Даф мудро сделала, что сачканула. Нечего ей вэтой помойке делать! Умница Даф!.. Хотя, конечно, ангина есть ангина! – сказалМефодий, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить печатью в одну из маячившихперед ним физиономий.

Мамзелькина переглянулась с Улитой.

– Ах, Мефа, мой дружочек! Коса б моя тебя не косила! Повсему видно, что ты еще чайник! Причем даже не электрический! – сказала онасахарным голосом.

Мефодий обиделся.

– Почему это?

– А потому! С твоей силой можно знать, что происходит вцентре земли, а ты не понимаешь даже, что творится с Даф и почему она заболелаангиной.

– И почему она заболела? – у Мефодия мелькнуло, признаться,одно подозрение, только он не решился его высказать.

– Поверь, холодное мороженое здесь ни при чем. Еевидоизменяет лопухоидный мир. Бедняжка слишком долго прожила тут, – проговорилаАида Плаховна.

– А что, это так опасно?

Мамзелькина хмыкнула.

– Скажешь тоже! Лопухоидный мир обладает чудовищнымпритяжением и может изменить кого угодно. Страж света должен регулярно бывать вЭдеме. Даже златокрылые, заметь, не простым стражам чета, и те на каждые сутки,прожитые среди лопухоидов, двое суток проводят в Эдеме. Только в этом случаеможно сохранить себя от влияния лопухоидного мира и самому не превратиться вчеловека.

– И что теперь будет происходить с Даф? – с беспокойствомспросил Мефодий.

Последние дни он ловил себя на мысли, что вспоминает о Даф всамые неподходящие минуты и без всякого повода.

– С каждым днем она все больше и больше будет становитьсячеловеком со всеми плюсами и минусами этого состояния. Сколько времени займетее очеловечивание – кто ж его знает? Недели, месяцы, десятилетия – все зависитот личной сопротивляемости… И вообще, Меф, как ты себе представляешь Даф у насв конторе? Какое у нее тут будущее? Страж света принимает у комиссионеров ихзаплеванные бумажонки? – не без ехидства поинтересовалась Улита.

– А крылья? А флейта? А маголодии? Что будет с ними, еслиДаф станет человеком? – спросил Мефодий, обращаясь к Мамзелькиной. При всехплюсах Улиты Аида Плаховна казалось ему более знающей.

Мамзелькина задумчиво пожевала пустым ртом и с такойзначительностью посмотрела на одного из арендателей, что тот сразу слинял.

– Не думаю, что она их утратит. Да и вообще, устремительного очеловечивания Даф, по-моему, есть и другие причины, кроменепосредственного влияния мира лопухоидов… – сказала Аида Плаховна. Голос еепрозвучал уклончиво.

Вероятно, Улита тоже догадывалась об этих причинах. Всердцах она так шлепнула печатью по очередной регистрации, что чернильницаподпрыгнула.

– Ишь ты, поди ж ты!.. Надоело как все! Если через десятьминут народец не перестанет валить, я возьму пулемет и выйду на улицу узнавать,кто последний!..

Аида Плаховна встала и неторопливо потянулась. Кости еезагремели.

– Не стоит, Улитушка, не утруждай себя, болезная! Давай ужлучше я выгляну. Мне и так уж пора! Засиделась я! Арей, счастливо! – крикнулаона, повысив голос, чтобы слышно было за дверью.

– Бывай, Аида! Заглядывай еще, только не по работе! –донеслось из кабинета.

– И вы бывайте! Ишшо свидимся! – пообещала МамзелькинаМефодию и Улите и, позванивая зачехленной косой, направилась к двери.

Вид у Аиды Плаховны был томный и разомлевший. Однако заметнобыло, что мысленно она уже подготовилась к труду. Когда Мамзелькина вышла,Улита некоторое время подслушивала у двери, а затем небрежно бросила печать вящик.

– Сдается мне, приема сегодня больше не будет, – сказала онаи посмотрела на часы. – Ну что, Мефодий? Собирайся давай! Свидание у меня вшесть… Сейчас почти пять. Успеваем. Через московские пробки нас провезет Мамай.И горе тому бульдозеру, который не увернется.

– А куда мы? – спросил Мефодий.

Он надеялся заехать сегодня к Ирке. Сто лет уже у нее небыл. Совесть грызла, пилила и заедала.

– Как куда? – удивилась Улита. – Неужели я не говорилаутром? Видно, из головы совсем вывалилось… К таксидермисту. Арею нужны крысиныекожи. Много.

– Зачем?

– Здрасьте-досвидания! А протесты Лигулу писать в егоКанцелярию? Эта вонючка заваливает нас графоманскими приказами, а протестыпринимает только на кожах. Заметь, доносы он получает на чем угодно. Хоть насалфетках, хоть на туалетной бумаге, хоть молоком между строк. Напиши ему доносна египетской пирамиде – и ту мигом сцапает и утащит в уголок.

Улита нетерпеливо схватила серебряный магический колокольчики тряхнула им, вызывая Мамая.

* * *