Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

– О Мефодий, дорогуша! И ты здесь, родимый! Сто могил, стотрупов! Сбор всем погибшим частям! – приветствовала она Буслаева.

– Лучше уж «сто лет, сто зим», – поправила Улита.

– И, милая, за сто-то лет могилочек поболе будет, – ласковоотвечала Мамзелькина.

Улита писала что-то на пергаменте черной злодейской кровью.Эту кровь, в отличие от земной донорской, используемой для рутинных записей, незакупали у Дурнева, а специально доставляли из геенны огненной для заполнениябумаг, шедших в Канцелярию горбуну Лигулу.

Улита подняла голову и посмотрела на Мефодия.

– Аида Плаховна, мне мерещится или наш красавчик в хорошемнастроении? С чего бы это?

Мамзелькина понимающе осклабилась:

– Шалит солнце наше ясное. Суккубов тут формулами светаразгоняет, понимаешь…

Мефодий с тревогой покосился на дверь кабинета Арея. Аидауже знала. Значит, не исключено, что и шеф был в курсе.

– Формулы света? А у меня бы не сработали. Без эйдосабесполезно и произносить, – не без грусти сказала Улита.

– А чужие эйдосы? У тебя же есть в дархе? Разве они не… –начал Меф.

Улита качнула серебряную сосульку у себя на груди.

– Что чужие? Они дают мне силы для магии, не более. Сотничужих эйдосов не заменят одного своего. Иначе стражи мрака не были бы такимиозлобленными, – сказала она спокойно.

Мамзелькина перестала точить перья и внимательно посмотрелана Улиту:

– Что-то ты сегодня какая-то не такая! Смотри, услышит кто,– предупредила она.

– Я в отключке, – сказала Улита и вновь уткнулась в бумаги.

– Что это ты загрустила, милая?

– Да вот вспомнилось тут. Встречалась я как-то с юношей.Шоколадный юноша – натурально шоколадный. Пальцы шоколадные, волосы, уши, руки,ноги – все целиком из шоколада. Такая душа, такое сердце, такой ум – простоблин что такое! Но тоже чистый шоколад! И ему перед свиданием голову отъели,представляете себе такое?

– Всяко бывает. У нас народ жесткий. А что за юноша-то,комиссионер, что ли? – подозрительно спросила Мамзелькина.

– Не, не комиссионер. Родовое проклятие.

– А-а-а! Сочувствую… – протянула Аида Плаховна. – А ты,Мефодий, все равно с формулами света поосторожнее. Арей-то куда ни шло, а вот вТартаре узнают, не ровен час… Ох, что тогда начнется! Меня ж тогда и пошлюттебе чик-чик делать!

– Ну так в Тартаре еще когда узнают, а суккубы, дай импотачку, сядут мне на шею прямо сейчас, – сказал Мефодий и, открыв дверьприемной, крикнул: – Заходите, граждане, по одному! Не создавайте давки! Дварыльца всунутся – оба вылетят! Ну-с, убогие, зашевелились!

Аида Плаховна, уронив ножичек, всплеснула ручками.

– Милая улыбка, Меф! Такую я видела только однажды, умаленького Ладика, когда у него получилось вытесать топориком первый гробик!Как маленький Ладик радовался, как смеялся, как хлопал в ладоши!

– А что за Ладик-то? – ревниво спросил Мефодий.

– Разве вы не были знакомы? А, ну да, забыла… Граф ВладиславДракула, правитель Трансильвании. Мне часто приходилось у него бывать по… э-э…служебным делам… Тут в Москве живет один его родственник, с лица вродесмахивает, да дух не тот!.. Без размаха человечишко, мелкий! Да ты улыбайся,дружочек, улыбайся! Не обращай внимания на старуху!

Мамзелькина как в воду глядела. Настроение у Мефодия было наудивление хорошим. Уж не потому ли, что сегодня он уже три раза невольновспоминал о Даф? Вот и сейчас ему захотелось позвонить по своему домашнемутелефону, чтобы услышать ее голос. Но не из резиденции же мрака было набиратьномер?

Вошедший первым кривоногий суккуб, протянувший влажнуюладошку со скомканным отчетом, замер и недоуменно уставился на Буслаева. Мефодийспохватился. Не хватало только, чтобы и этот сейчас что-то брякнул по поводуего настроения, тем более что суккуб, судя по физиономии, раскатал губы этосделать. Еще бы и в Даф превратился – у суккубов с этим просто.

– Чего глазенками моргаешь, толстомордый? Быстренькозаполнил анкетку, подписался и марш отсюда! – прикрикнул Мефодий, торопливовыпроваживая суккуба.

– Нет, Аида Плаховна, вы это видели? Чтоб простой смертныйтак по-хамски обращался с духами мрака? И заметьте, он уже так вошел в роль,что сам не замечает этого безобразия! – хихикнула Улита.

– Одно из двух: или это хороший знак, или очень плохой.Сдается мне, наш мальчик вскоре может нас очень удивить, – негромко сказала впустоту Мамзелькина, продолжая очинять перья.

Мефодий замер. Он слышал, что Аида Плаховна наделена даромпровидения и потому ее пророчества часто сбываются. Вот только вопрос: были лиэти слова пророчеством? Времени размышлять об этом у него не было: в дверь ужепросовывалась очередная вытянутая физиономия.

– Следующий! Шустрее, товарищи! Одна нога здесь, другая вгробу! – рявкнул он, заимствуя одну из привычных шуточек Улиты.

После суккубов наступила очередь комиссионеров, средикоторых был и Тухломон, явившийся, по обыкновению, последним. Получив продлениерегистрации, Тухломон взглянул на Мефодия с таким едким выражением, что Буслаевготов был поручиться: Тухломон уже накатал на него донос Лигулу.

– Счастливо пребывать-с, господин повелитель мрака-с! Мирвашему дому-с! Родной, так сказать, квартире-с. Не болейте-с! – двусмысленносказал он на прощание.

Когда, наконец, схлынули комиссионеры, привалила целая толпасектантов, недавно наползших на Русь из всех щелей. Этот народец Лигул охотноиспользовал для предпродажной подготовки эйдосов, как он выражался.Расплачивались с проповедниками плодами харизматических деревьев, так каксобственные эйдосы те давно уже запродали, а привлекать чем-нибудь народец былонадо.

С сектантскими проповедниками – так как это было новое иважное направление работы – разбирались Улита и лично Арей, а также примкнувшаяна добровольных началах Аида Мамзелькина. Мефодий, как новенький, не былдопущен к общению с этими личностями. Но даже при том, что Буслаев держалсясовсем уж в стороне, чуть ли не за фонтаном прятался, проповедники нет-нет, аухитрялись всунуть ему цветную брошюрку с призывом покаяться. Параллельно ихжадные лапки так и тянулись к его эйдосу.