Книга Россия и Европа глазами Орудж-Бека Баята - Дон Жуана Персидского - Орудж-Бек Баят

Договор с Турцией, таким образом, был окончательно заключен (и его северо-западная граница была в безопасности). Шах Аббас собрал 30 тысяч пехоты и выступил из Казвина, а поводом для этой его первой кампании послужило следующее. Среди ханов и знати, находящихся во дворце в Казвине на второй день после вступления шаха на престол, когда, как было рассказано в предыдущей главе, двадцать два изменника из их числа были казнены, но некоторые из оставшейся недовольной знати избежали смерти, а именно трое: Мухаммед Шариф-хан, Султан Махмуд и Азам-бек Колгачи. Эти ханы спаслись тогда бегством, найдя убежище у хана Ахмеда, принца Гиляна в Баете и Гешере, провинциях, лежащих на северном берегу Каспийского моря. Этот принц, хан Ахмед, был женат на сестре покойного шаха Мухаммеда Худабенде, и эта провинция, будучи подвластной Персидскому государству, должна была ежегодно выплачивать дань около миллиона золотых монет в шахскую казну.

Шах Аббас немедленно потребовал от принца Гиляна, чтобы он выдал сбежавших трех изменников-ханов, но хан Ахмед отказался; более того, он отказался платить дань, наложенную на него, и шах Аббас разгневался на это оскорбление и сопротивление. Провинция Гилян — гористая и непроходимая земля, где лошади мало используются для передвижения, вот почему царь мог взять с собою только пехоту, и ее число в этой кампании указано выше. Все, начиная от самой высокой знати до самых низших, следующих в обозе, должны были идти пешком, и для их удобства были припасены огромные запасы обуви, — главным образом, обувь, сшитая из воловьей кожи особого сорта, известная как чарыки. Царь сам носил их, чтобы показать пример, шагая, таким образом, во главе своего войска, и мы все шли по его следам.

Так мы продвигались, и за двенадцать дней покрыли пятьдесят лье, отделяющие Казвин от Гиляна. Хан Ахмед и его знать тем временем не сидели сложа руки, так как они были уже осведомлены о нашем походе; так, огромные деревья были срублены и лежали таким образом, что преграждали дороги и тропы, и дальше на всем пути воины устроили множество засад, чтобы помешать нам. Но сопротивление, однако, было тщетным, и наше войско вошло в Гилян, правда, с небольшими потерями, но не такими, как можно было бы ожидать. В действительности, мятежники не могли противостоять нам, так как шах Аббас выставил головной отряд, идущий впереди основной части войска, под командованием шейха Ахмеда, который был главным судьей его двора, будучи также начальником стражи, и все эти люди были одеты в одежды алого цвета, от чарыков на ногах до шапок на головах; у персов это было формой палачей царского правосудия. Эти люди тем временем вошли в город под названием Нохум, предали мечу 10 тысяч его жителей, из которых более половины были женщины и дети, схватили жену правителя города, спасшегося бегством, и сожгли ее живьем, а она была прекраснейшей женщиной.

Таким образом, мы с главной армией вошли в Гилян, пройдя дорогами и тропами, большей частью безлюдными или заброшенными, и не успел хан Ахмед, принц Гиляна, узнать о нашем прибытии, как торопливо убежал со всем двором, покинув свою столицу, великий город Лахиджан, как мы уже говорили в книге первой, главе II этой работы. Он оставил городские укрепления полностью незащищенными, захватил с собой свои сокровища, а также прекрасную грузинку-невольницу, в которую был сильно влюблен; она была недавно куплена им за 10 тысяч крон. Принц Гиляна и его свита поспешили в порт на Каспийском море, чтобы сесть на корабль; этот порт был в его владении (и лежал на побережье к западу от пути из Грузии в Черное море), откуда он отплыл в Константинополь. После его бегства все города провинции Гилян подчинились шаху Аббасу, который сразу повернул назад, к Казвину, радостный и победоносный, оставив в Гиляне гарнизон из 12 тысяч персов под командованием Мехтикули-хана Шамлу, который был назван правителем. Шах Аббас в своем караване вез домой свою тетку, принцессу, чей муж, принц Гиляна, спасся бегством. Таким образом, мы вновь вошли в Казвин, но имели мало времени для отдыха. Не прошло и двух месяцев, как пришли новости, что восстал принц Луристана по имени Шахверди-хан.

Этот принц, женатый на племяннице шаха Аббаса, дочери принца Исмаила, ранее был обложен данью в 50 тысяч дукатов. Ныне причиной восстания послужило то, что шах Аббас в момент своего вступления на престол Персидского царства не послал ему приглашения, хотя он, Шахверди-хан, был своей женитьбой близко связан с шахом Аббасом. Далее, в этот момент турки и татары (его ближайшие соседи, начавшие уже бунтовать) уговорили его смело отказаться от выплаты дани, что он и сделал, хотя принцесса, его жена, еще более настоятельно пыталась отговорить его от этого шага. Однако безрассудство взяло в нем верх, и, вместо того, чтобы последовать ее совету, он сильно ударил ее по лицу, и обида была столь велика, что принцесса в отместку тайно сообщила своему дяде, шаху Аббасу, обо всех планах мятежников. Шах сразу собрал 30 тысяч всадников и, не сообщая нам о цели похода, за восемь дней привел нас за сто пятьдесят лье к юго-западу, это было расстояние между Казвином и Хорремабадом, столицей земли Луристан. Таким образом, Шахверди-хан не был предупрежден о нашем приближении, пока мы не подошли к его воротам. Мы достигли горы на его границе, где он держал караул из ста человек для охраны, которые были поражены приходом нашей армии, а один солдат тотчас же убежал, чтобы сообщить правителю Луристана об опасности. В награду за принесенное предупреждение Шахверди-хан отрубил вестнику голову.

Затем, взяв жену и сокровища, он бежал из столицы, ища убежища в Турции, в местечко, где в двенадцати лье от Багдада находился гарнизон. Таким образом, по прибытии в Хорремабад мы обнаружили, что Шахверди-хан бежал от нас, и все жители столицы также бежали, ища приюта в соседних холмах. Поэтому шах Аббас сразу отправил одного из командиров по имени Аллахверди-хан в погоню за правителем во главе отряда из 12 тысяч грузинских всадников, все они были вероотступники, так как приняли ислам, отказавшись от Христа, но они исполняли все приказания так благоразумно, что, войдя в тот город, занятый турками, сожгли дотла все, не причинив никакого вреда воинам султана, — и, таким образом, специально избежали разрыва мирного договора между Персией и Османской империей, до сих пор сохранившего силу. Таким образом, они схватили Шахверди-хана собственной персоной и вместе с принцессой, его женой, доставили в Хорремабад к шаху Аббасу, который приказал немедленно его казнить. Принцессе как племяннице шаха было оказано уважение, ей было даровано пособие, а Хусейн-бек, всегда остававшийся верным слугой шаху Аббасу, был назначен правителем земли Луристан. После этого мы все вернулись назад, в Казвин, но если мы вошли в город с одной вестью, выходили уже с другой — начался бунт, главным образом в провинции Мазендеран, которая лежит на границе с татарами, а одна ее часть простирается вдоль побережья Каспийского моря.

Сюда пришел принц под именем Бенги Мелик (это было его прозвище), что означало «безумный, пьяный царь», и это прозвище было дано ему потому, что он вел образ жизни, пользующийся дурной славой. Решив не платить больше обычной дани, он поднял восстание, и хотя, как мы уже говорили, вел дурную жизнь, тем не менее был на поле боя умелым солдатом. Шах Аббас в этом случае не намеревался выступить лично против него — по какой причине, я не знаю — и потому послал своего представителя, главного инспектора шахского двора, известного нам, персам, под именем курчи-баши[244], происходившего из знатной семьи племени каджар. Таким образом, он выступил из Казвина во главе армии из 50 тысяч солдат и, проведя в походе всю следующую зиму, достиг Мазендерана и осадил там одну крепость, где благополучно укрылся Бенги Мелик. Но это было, однако, ловким обманом, так как такое мог задумать только хитрый человек, и этот план следует подробно объяснить.