Книга Зеленый круг - Стефан Каста

ДЭВИД: Они там!

Изображение подрагивает: Габриэль бежит за Дэвидом. Затем камера показывает панораму окрестностей и вдруг замирает на шеренге низкорослых человечков. Они смотрят прямо в объектив.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Кто это такие?

ДЭВИД: Похожи на дикарей.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Или на туземцев.

Человечек, стоящий в середине шеренги, поднимает руку, в которой держит длинный шест, поворачивается и убегает. Остальные немедленно следуют за ним.

ДЭВИД (за кадром): Эй! Вы что там делаете? Идите сюда!

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Смылись.

ДЭВИД: Надеюсь, не к нам на ферму.

* * *

Когда я просыпаюсь, уже смеркается. Не сразу понимаю, где нахожусь. Во сне я была далеко отсюда, в бабушкином саду. Чувствую, что лежу на жесткой земле. Спина ноет. Замечаю, что обнимаю тряпичную куклу. На меня разом обрушивается безумная реальность. Я снова закрываю глаза и хочу снова очутиться у бабушки. Хочу спать и видеть сны. Но сон больше не идет. Я лежу с открытыми глазами и думаю, какое счастье, что у нас еще остались сны. Если явь становится невыносимой, всегда можно уснуть. Я беру куклу и щекочу ее рукой кончик носа Дины.

— Просыпайся. Скоро стемнеет.

— Ох, как болит голова, — стонет она и протирает глаза.

— Это из-за жары, — говорю я.

Дина кивает.

— А тебе не приходила в голову одна мысль? — спрашивает она.

— О чем?

— Ну, если все эти холмы — свалка, то где-то поблизости должен быть город, так ведь?

— Или когда-то был. Возможно, все люди погибли.

Дина кивает.

— Но город-то остался.

— А может, и живые остались.

— Знаю.

— Что лучше?

— Чтобы остались живые.

— Я боюсь, Дина.

— Я тоже.

Мы доедаем последние мидии. Я откусываю мелкие кусочки и их тщательно пережевываю. Вкус у мидий какой-то странный. Надеюсь, мы не отравимся. Подкрепившись, мы снимаем клеенчатую скатерть и выбираемся из норы, как проснувшиеся звери, которым пора на охоту. Уже почти стемнело. Воздух прозрачен, и видно довольно далеко. Мы накрываем вход в яму скатертью и бросаем поверх кое-что из откопанных вещей.

— Это на случай, когда мы будем возвращаться, — говорю я.

— Ну что, заберемся наверх?

Мы медленно поднимаемся на холм. Зная, из чего он состоит, чувствуем себя как-то иначе. Внимательно смотрим под ноги. Забравшись на вершину, мы долго стоим, изучая местность на другой стороне.

— Черт подери, — наконец произносит Дина.

* * *

СЦЕНА 15. ДВОР / ХЛЕВ.

ДЭВИД, (ГАБРИЭЛЬ).

Дэвид стоит перед дверями хлева. Медленно открывает одну створку и заглядывает внутрь. Затем машет Габриэлю и проскальзывает в помещение. Камера следует за ним. Вдруг раздается хрюканье Умника и Дорис. Дэвид подходит к стойлу, заглядывает через перегородку и оборачивается к камере.

ДЭВИД: Здесь их не было.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Повезло.

СЦЕНА 16. ДВОР ПЕРЕД ХЛЕВОМ.

ДЭВИД, (ГАБРИЭЛЬ) И ДРУГИЕ.

Камера следует за Дэвидом. Тот выходит из хлева и застывает от неожиданности.

ДЭВИД: Что за…

Камера поспешно осматривает двор перед хлевом. Замирает на шеренге низкорослых людей. На них грязная поношенная одежда. Волосы взъерошенные, свалявшиеся. Они настороженно следят за Дэвидом. У них странные темно-синие глаза.

ДЭВИД: Кто вы такие?

Низкорослые молчат и во все глаза смотрят на Дэвида. Их обожженные солнцем лица покрыты слоем грязи, она въелась во все складки и поры.

ДЭВИД: Что вам надо?

Снова молчание. Их взгляды по-прежнему прикованы к Дэвиду. Тот некоторое время молчит, словно собирается с мыслями, и наконец произносит:

ДЭВИД: Зачем вы сожгли Бендибола?

* * *

За холмами я различаю руины города. Передо мной явное доказательство того, что все погибло. Я начинаю плакать. То, что когда-то было городом, превратилось в груду обломков и хлама. Не видно ни единого уцелевшего здания.

— Похоже, здесь пронесся ураган, — говорит Дина.

Я киваю, потому что тоже так думаю. Только ураган мог причинить столько ущерба.

— Или была война, — добавляет Дина.

Я рассматриваю руины: на первый взгляд, это совершенно обычный небольшой город. С магазинами, школами, кафе, парками и спортивными площадками. Вспоминаю наш родной городок. Школу-интернат, где мы жили и учились. Вспоминаю Гун-Хелен, Гуся и Бендибола. Папу с мамой. Бабушкин дом на окраине. Эти руины вполне могут оказаться нашим городом. Размер совпадает.

— Подойдем поближе?

Дина кивает.

— Нужно соблюдать осторожность. Где-нибудь должны оставаться люди. От урагана не могли погибнуть все.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю и все. Обычно ураган срывает крыши, рушит здания, но многие выживают.

— Если только потом не было других катастроф, — говорю я. — Сначала ураган, за ним война. Или какая-нибудь эпидемия. Чума, например.

Мы стоим и разглядываем картину запустения и опустошения, словно пытаемся примириться с мыслью, что это действительно случилось. Затем начинаем спускаться с холма. Время от времени ноги проваливаются в пустоты в песке.

Когда мы ступаем на равнину, уже совсем темно.

— Мне холодно, — говорю я.

— В таком случае побежали, — предлагает Дина. — Это единственный способ согреться.

— А ты сможешь?

Дина пытается улыбнуться.

— А у меня есть выбор?.

Бег приносит облегчение. Мозг будто проветривается, и все пугающие мысли остаются где-то позади. Но, приблизившись, мы сбиваемся с темпа и переходим на шаг. Перед нами медленно вырастает разрушенный город, и действительность становится все более устрашающей. Я вспоминаю фотографии городов, подвергшихся бомбардировкам во время Второй мировой войны. Ничего похожего я больше никогда не видела.

— Вряд ли здесь кто-то выжил, — говорю я.

Дина не отвечает. Она что-то разглядывает.

— Посмотри вон туда, — говорит она. — Тут была дорога.

Мы подходим ближе, и я понимаю, что она права.

От того, что когда-то было асфальтированной дорогой, ведущей в город, уцелело лишь несколько фрагментов. Остальное раскрошено и свалено в кучи. Словно тысячи просыпанных деталей мозаики, с изображением асфальта.