Книга Багряные скалы - Егор Лосев

– А вы кто? – поинтересовался Дмитрий.

– Я – Бен Цион Данцигер, – учтиво наклонил голову сержант, – библиотекарь.

– Как, – удивился Дмитрий, – библиотека, что, работает?

– Библиотека, молодой человек, находится в стадии переезда.

Библиотекарь обвел рукой зал: – Но, за книгами же должен кто-то присматривать.

Сержант театрально вздохнул, поправил очки и продолжил:

– Книги, они ведь как дети, за ними нужен глаз да глаз. Книги могут отсыреть, намокнуть, сгореть, их могут погрызть мыши. Ну, а кроме того, кто в наше время разбирается в книгах? Молодежь, вроде вас?

Библиотекарь снова вздохнул.

– Книги никого не интересуют, люди слушают радио и читают газеты. Только у нас, в магазине Бамберга и Фермана на Кинг Джорж, еще остался островок настоящего, старого, книжного мира. Не бывали, молодой человек?

Дмитрий озадаченный потоком красноречия покачал отрицательно головой.

– Вот! – Бен Цион Данцигер торжествующе воздел кверху палец, об этом я и говорю.

– Бамберг и Ферман… – озадаченно повторил Дмитрий, – как же… – он ткнул в лежавшую на столбике книг фуражку с полицейской кокардой.

– Это? – пренебрежительно фыркнул Данцигер, – Вы, юноша, подумали, что я полицейский? Ерунда, нужно готовить книги к отправке, вот книжных червей, вроде меня и призывают по очереди.

– А, собственно, – Данцигер перешел к делу, – чем могу быть полезен? Что, так сказать привело вас сюда, в этот пыльный храм знаний?

Честный ответ: Любопытство и открытая дверь, показался Дмитрию по солдафонски прямолинейным. Щадя тонкую натуру библиотекаря он смущенно промычал:

– Ну… э… э… э… книги… Хотелось чего-нибудь почитать…

– Почитать… растерянно заморгал Данцигер, – собственно… библиотека закрыта, я лишь готовлю книги к следующему конвою.

Дмитрий облегченно вздохнул, и приготовился было церемонно откланяться и отвалить по добру – по здорову. Монолог "книжного червя" его порядком утомил.

Но Данцигеру, судя по всему, осточертело ковыряться в книгах в одиночестве.

– Знаете что, молодой человек, ради вас я пойду на должностное преступление. Хотя я не должен никого сюда пускать, но моя старая спина трещит и ноет под бременем всех этих, – Данцигер обвел рукой зал, – бесценных фолиантов. Помогите мне упаковать книги в коробки, и я позволю вам остаться, пока буду работать над списками, идет?

Отказываться было бы невежливо, и Дмитрий согласно кивнул.

– По рукам! – Данцигер протянул ему узкую гладкую ладонь.

Дмитрий плюхнулся в кресло и наконец, перевел дух. Чертов библиотекарь загонял его по проходам между стеллажами до седьмого пота. Шесть больших ящиков наполнил он книгами, на которые указывал неутомимый Данцигер.

Наконец он отложил в сторону последний лист, испещренный аккуратными колонками с номерами и названиями книг.

– Ну вот, юноша, мы закончили. Боюсь, без вашей помощи я ковырялся бы пару дней. Теперь я ваш должник. Какие книги вас интересуют?

Дмитрий выдохнул и задумался. А на кой хрен, он вообще сюда поперся? Тяжести давно не таскал? Таскал, только утром мешки песком набивали, обкладывали траншеи.

На библиотеку посмотреть захотелось? Ну, посмотрел, и чего?

Книжки почитать? А на каком, простите, языке? На иврите? Не смешите меня. На английском? На русском? В Израильской национальной библиотеке?

Держи карман шире. На всякий случай Дмитрий поинтересовался:

– А у вас на русском ничего нет?

– Данцигер вскинул брови лохматые.

– На русском…, изредка попадаются… кажется, Карл Маркс есть… Капитал.

– Ага, спасибо… печально поблагодарил Дмитрий.

Одна книга, замеченная им на полке, вяло трепыхнула что-то в памяти.

Фамилия автора была самая заурядная – Робертс, имя тоже не могло похвастать оригинальностью – Дэйвид.

Но где-то он определенно слышал это имя.

Дмитрий задумался, вспоминая, и вдруг вспомнил, даже на месте подскочил.

– Дэйвид Робертс! Мне нужен Дэйвид Робертс!

Дмитрий уже бежал между стеллажами, туда, где он заметил увесистый том в потемневшей обложке.

Конечно, как же он мог забыть, ведь именно про Дэйвида Робертса рассказывал Глик!

Данцигер семенил следом, приговаривая:

– Молодой человек, Робертс был художником, в книге лишь его акварели, там нечего читать.

– Где ж я его видел… – бормотал Дмитрий, шаря глазами по бесконечным полкам.

– Робертс вон там, – подсказал библиотекарь – на букву "R", внизу.

– Спасибо! – Дмитрий прижал к груди неожиданный подарок судьбы.

– Робертс был замечательным художником… – понесло Данцигера, – Во время его путешествий по востоку…

– Спасибо, – оборвал его Дмитрий, которому не терпелось остаться наедине с мечтой, у вас, кажется, были дела, какие-то не разобранные списки? Я не хочу вас отвлекать, посижу тут, за столом, полистаю.

– Да, да! – согласился Данцигер, – вы правы, молодой человек, располагайтесь, а я пойду, закончу работу. Думаю, часа полтора у вас есть.

Библиотекарь наконец-то убрался к своим бумагам.

Дмитрий, все так же прижимая к себе книгу, побрел к бывшему читальному залу. Сдул со стола пыль, обмахнул стул ладонью и сел, положив книгу перед собой.

Он уже много слышал и знал о намеченной цели, таинственный город снился ему во сне и будоражил воображение. Но он никогда не видел ни картинки, ни фотографии.

Сердце трепыхалось где-то в глотке, грозя выскочить наружу. Подсознание надрывалось, словно подгоняя: Ну! Открывай, скорей!

Но он подпер щеки ладонями и задумчиво уставился на коричневый, потемневший от времени переплет, с почти стертым золотым тиснением.

С одной стороны, какой же смысл идти, если можно все посмотреть на картинках.

С другой – красоту часто невозможно передать никакими картинками, будь-то мазня красками или даже фотографии. Это Дмитрий знал по собственному опыту.

Нет, никакие рисунки его с толку не собьют, решил он и распахнул толстую приятно пахнущую старой бумагой обложку.

Сначала пошли рисунки явно европейской местности.

"Л-о-н-д-о-н" по буквам прочитал он единственное понятное слово.

Дмитрий нетерпеливо перелистнул страницы и сразу наткнулся на Египетские пирамиды. Громадные конусы возвышались над пустыней, а люди на переднем плане казались букашками.

Он перевернул страницу и замер. Громадный сфинкс с отбитым носом глядел в даль, на фоне красного шара заходящего солнца. Какие-то люди толпились у подножья величественной статуи, рядом с навьюченными верблюдами.