Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

– Да при чем тут руководство, – кипятилсяОльшанский. – Вы же следователь, вы обладаете процессуальнойсамостоятельностью, это должно было быть ваше решение, а не руководства.Руководство только его утверждает или не утверждает. Вы-то почему такое решениеприняли?

– Ну, – Бакланов пожал плечами, – мненамекнули, я и принял. Дело обычное, будто вы не знаете.

– Кто вам намекнул?

– Окружной прокурор.

– А он на кого ссылался? Ему кто намекнул?

– Городской.

И вот городской прокурор, тонко улыбаясь и строя увертливыефразы, объяснил Ольшанскому, что есть вещи, которые обсуждать не принято, темболее со следователями. А основания для решения были, и еще какие веские!Можете мне поверить, Константин Михайлович, были основания. Больше ничегодобиться не удалось, кроме туманных намеков на интересы страны да на устноеходатайство заинтересованных органов. Какие интересы страны? Какиезаинтересованные органы? Молчание…

Ольшанский уселся за письменный стол, не сняв пальто и невключив свет. На исходе сумрачного зимнего дня в кабинете было почти совсемтемно. Он думал о том, что справиться с прокурором можно, только нужно ли? Естьрычаги, под воздействием которых он даст ответ об анонимных ходатаях, но вопросв том, надо ли их задействовать.

Не зажигая света, он протянул руку к телефону и, напряженно вглядываясьв цифры и кнопки, набрал номер Каменской.

– Странно, что ходатайство было, а в Институте об этомне знают, вы не находите? – спросила она.

– Нахожу, – согласился следователь. – И мнеэто не нравится. Либо институтские деятели что-то скрывают, либо мы опятьвляпались в какое-то дерьмо, и головы нам с тобой не сносить. Так что,Каменская, будем рисковать или в тину уйдем?

– В тину, в тину, – засмеялась Настя. – Нам свами там самое место. Главное, никто видеть не будет, чем мы там занимаемся.

– А не захлебнемся?

– Дыхательные трубки возьмем, чтобы не захлебнуться. Явообще не сторонница того, чтобы отбирать что-то силой. Если ваш дражайшийпрокурор не хочет нам ничего говорить, не будем его заставлять. Золотойпринцип, сформулированный Булгаковым, помните? Никогда ничего не просите у тех,кто сильнее вас. Сами предложат, еще и умолять будут, чтоб взяли.

– Золотые твои слова, Каменская, – улыбнулсяследователь. – Мыслишь в точности так же, как я. И чего мы с тобой стольковремени ссорились, если мы на самом деле так похожи? Не знаешь?

– Может, потому и ссорились, что похожи, –засмеялась она в ответ. – Просто я на вас обижалась, потому что вы мнехамили.

– Ну извини. Но имей в виду, я и дальше буду хамить, уменя характер такой, его уже не переделать. Но терпеть это не обязательно,можешь в ответ огрызаться. Я-то не обидчивый, не бойся.

– Я не умею огрызаться, – вздохнула Настя. –Лучше вы постарайтесь со мной быть повежливей.

– Тогда завтра доллар в три раза подешевеет. Каменская,не требуй от меня невозможного. В Институте активность притормози, сведи ее доуровня скучных обыденных мероприятий, проводимых от случая к случаю. Пусть незабывают, что мы есть, но поводов для ответных действий пока не давай. Мыдолжны стать для них чем-то вроде назойливой мухи: вроде и вреда от нееникакого, она же не кусается, но и забыть о себе не дает, потому как жужжит всамое ухо и периодически норовит сесть на нос, не из вредности, а исключительнопо глупости. Поняла?

– Угу, – промычала Настя.

– И еще вопрос. Деликатный, поэтому можешь не отвечать.Ты знаешь, что дело Красниковых и дело Галактионова объединили и передали мне?

– Знаю.

– А что Лепешкин от этого решения чуть ли не вобмороке, ты тоже знаешь?

– Догадываюсь.

– И кто все это устроил? Гордеев?

Настя молчала. Она вовсе не собиралась рассказыватьОльшанскому про папочку из сейфа Колобка.

– Понял, – так же невозмутимо сказал КонстантинМихайлович. – Ты не баба, а кремень.

– Опять за свое?

– Все, все, не буду.

Поговорив со следователем, Настя занялась другими текущимиделами, которых накопилось немало. Ближе к концу дня она связалась с Коротковыми Доценко, и они на скорую руку написали сценарий «жизни в тине». Картинаполучилась неяркая, без впечатляющих эффектов, зато спокойная.

6

Человек Мерханова аж взвился от негодования, услышав, чтоработу над прибором придется приостановить, да еще на неопределенное время.

– Мы не можем столько ждать! – возмущался он.

– Вам придется ждать, иначе вы вообще можете ничего неполучить. Как вы не понимаете, милиция проявляет интерес к нашим разработкам.

– Вы должны что-нибудь предпринять, – настаивалчеловек Мерханова.

– Я? – удивился его собеседник. – Я вамничего не должен, кроме прибора. И я не могу ничего предпринимать, я научныйработник, а не руководитель Министерства внутренних дел.

– А если мы уберем тех, кто вам мешает, вы возобновитеработу?

– Разумеется. Только смотрите, чтобы не получилось ещехуже.

– Что вы имеете в виду? Почему должно получиться хуже?

– Потому что когда убирают милиционера, занимающегосяконкретным делом, всем становится понятно, что именно из-за этого дела его иубрали. И тогда все начинают буквально землю рыть. Вот что я имею в виду.

– Не усложняйте. Мы займемся этим, чтобы вы моглиспокойно работать над прибором.

– В таком случае у меня есть условие.

– Какое условие?

– У меня должно быть абсолютно неоспоримое алиби. Есливы собираетесь что-то предпринимать, то только в то время, когда я буду налюдях, которые смогут подтвердить, где и с кем я был в этот момент.

– Хорошо.

– Сейчас я посмотрю свое расписание. Так, первого мартав среду у нас в Институте заседание Ученого совета, начало в пятнадцать часов.Две защиты кандидатских и несколько текущих вопросов, это займет примерно три споловиной часа. Дальше. Третьего марта, это будет пятница, мы чествуемакадемика Минаева, ему исполняется шестьдесят лет. Сначала торжественноезаседание, потом банкет для всех научных сотрудников Института. Начало вшестнадцать часов и, видимо, до глубокой ночи.

– А пораньше в вашем расписании ничего нет?

– Пораньше только завтра, но в очень ограниченноевремя, с девяти до десяти вечера.

– Ладно, будем пробовать.

7

Вадим Бойцов справился с заданием на удивление быстро.Впрочем, этому было свое объяснение: собирать сведения в полном объеме пришлосьтолько о майоре Короткове. Сведения же об Анастасии Каменской, как говорится,сами приплыли в руки.