Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

– Она собирается замуж, – с тонкой улыбкой сообщилон своему начальнику Супруну. – И знаете, кто жених?

– Кто же?

– Профессор Чистяков из НИИ-34.

– Да ну? – удивился Супрун. – Тот самый?

– Именно. К нему давно присматривались, еще с тех пор,как он был подающим надежды молодым аспирантом, тогда же и досье на него началисобирать. Наша Каменская в этом досье фигурирует постоянно. Оказывается, онизнакомы с 1976 года. В школе вместе учились. По оперативным материалам она всевремя проходит как его любовница.

– Очень интересно, – задумчиво протянулСупрун. – И что же, Чистяков до этого ни разу не женился?

– Нет, так и ходит в холостяках.

– А Каменская? Тоже замужем не была?

– Нет.

– Надо же, столько лет вместе, а женятся только теперь.Что бы это значило, как ты думаешь? Зачем им вступать в брак, если столько летони прекрасно жили без этого?

– Трудно сказать, Игорь Константинович. Может, онабеременна или еще что-нибудь.

– Вот-вот, еще что-нибудь. Присмотрись-ка к нимповнимательнее, может, в этом «что-нибудь» вся соль и есть. На этом мы ее изацепим, чтобы не путалась под ногами.

8

Юрий Коротков рассеянно листал внушительных размеров планнаучно-исследовательской работы Института за 1994 год. Разбираться в нем былотрудно, потому что большинство терминов и формулировок были Юре совершенно непонятны. В плане его интересовали только те темы, в разработке которыхучаствовал покойный Григорий Войтович. Ради какой же из них неизвестныйблагодетель дошел до прокурорского начальства, чтобы Войтовича отпустили домой?Поняв, что это была за разработка, можно было попытаться найти и тех, кто в нейзаинтересован, иными словами, тех самых анонимных ходатаев.

Заведующий лабораторией Бороздин терпеливо ждал, когданастырный сыщик удовлетворит свое научное любопытство.

– Войтович в декабре работал по шести темам. Одна былазаказана Министерством сельского хозяйства, еще одна – Министерствомздравоохранения, две – для Всероссийской телерадиокомпании, одна – дляФизико-энергетического института. Шестая тема была поисковой, у нее не былозаказчика.

– А что значит «поисковая тема»? – заинтересовалсяКоротков.

– Это значит, что ученому пришла в голову какая-тоидея, которая может оказаться перспективной. А может и нет. Чтобы это понять,надо поизучать проблему, поставить ряд экспериментов. Короче, попробовать ее навкус. Для этого в план включаются поисковые темы. Срок для них обычноустанавливается месяцев шесть, реже – девять. Потом составляется научный отчети выносится на заседание Ученого совета Института. После обсуждения принимаетсярешение: тему закрыть или, наоборот, рекомендовать к включению в планнаучно-исследовательской работы.

– Получается, что никаких сверхсекретных разработок вдекабре у Войтовича не было?

– Получается, что так, – подтвердил Бороздин.

– Так кто же мог за него ходатайствовать?

– Не представляю. Просто не представляю, –искренне ответил заведующий. – Для такого ходатайства не было ни малейшихоснований, за это я могу поручиться. Знаете, Юрий Викторович, я вам оченьсочувствую. Мало того, что вы занимаетесь неблагодарной работой, восстанавливаяматериалы сгоревшего дела, так вы еще вынуждены копаться в материи, которая отвас весьма далека. Вы, наверное, умираете от скуки, читая наш план. Угадал?

– Угадали, – улыбнулся Коротков. – ИАнастасию, как назло, у меня отобрали. Все-таки она хорошая помощница,исполнительная, толковая. Я бы на нее половину работы сбросил. А так несу свойтяжкий крест один.

– У вас отобрали помощницу? Почему?

– Другим тоже помогать надо, лишние руки всем нужны. Выне обижайтесь, Павел Николаевич, но дело Войтовича у нас, наверное, на двадцатьпятом месте. Я понимаю, история трагическая, и речь идет о вашем коллеге,которого вы знали много лет, но… В Москве ежедневно совершается десятокубийств, преступники находятся на свободе, и мы в первую очередь занимаемсяэтими преступлениями. А Войтович ушел из жизни добровольно, виновных нет, такчто восстановлением документов мы занимаемся постольку-поскольку, когдавыпадает свободная минутка. Вы меня понимаете?

– Да-да, конечно. Вынужден с вами согласиться, как этони прискорбно. У вас и без нашего Войтовича проблем хватает. Кстати, ЮрийВикторович, я все забываю вас спросить: зачем ваша помощница проверяла у нас вИнституте условия хранения цианида? Разве это как-то связано с Войтовичем?

– Никоим образом. Дело в том, что в Москве в минувшемгоду было несколько случаев умышленного отравления цианидом, и Следственныйкомитет направил нам на Петровку разгромную справку о том, что кругом бардак ине соблюдаются правила работы с ядовитыми и отравляющими веществами. Ну а какреагирует начальство на такие бумаги, сами можете догадаться. Давай теперьпоголовно всех проверять, выявлять нарушения и сносить головы. У нас ведь такаяже бюрократия, как и всюду.

Коротков посмотрел на часы.

– Батюшки, уже рабочий день давно кончился, а я васзадерживаю. Извините, Павел Николаевич.

– Ничего, ничего, – добродушно рассмеялсяБороздин. – Мне спешить некуда, у меня семеро по лавкам не плачут.Пойдемте, я провожу вас до лифта, мне нужно еще в лабораторный корпусзаглянуть.

Расставшись с Коротковым, Павел Николаевич по стекляннойгалерее прошел в лабораторный корпус. Длинные коридоры были ярко освещены, новыходящие в него двери были почти все закрыты и опечатаны. Бороздин миновалдлинную доску объявлений, на которой еженедельно вывешивались графики работылабораторий на разных установках, свернул за угол и толкнул незапертую дверь. Вбольшом помещении, уставленном разнообразным оборудованием, работал только одинчеловек, Геннадий Иванович Лысаков. Услышав шаги, он повернул к Бороздинуизмученное лицо с воспаленными глазами.

– Добрый вечер, Павел Николаевич.

– Добрый, добрый. Вы чего тут засиделись? Вы посмотритена себя: краше в гроб кладут. Прекращайте это безобразие и идите отдыхать.

– Не могу. Нужно еще кое-что доделать. Посижу хотя бычасов до девяти, поработаю, – угрюмо ответил Лысаков.

– Не валяйте дурака, Геннадий Иванович, –рассердился Бороздин. – Хотите, я поговорю с вашим начальством, чтобы васнемного разгрузили? На вас действительно страшно смотреть. Пойдемте, пойдемте,закрывайте свою лавочку, я вас на машине подброшу до дома. Собирайтесь.

– Я правда не могу, Павел Николаевич. У меня кроликипод установкой, мне еще… – он взглянул на большие электронные часы, – ещечас пятнадцать ждать, потом смотреть результат, дневник заполнять. Как минимумдва часа. Поезжайте, не ждите меня.