Книга Флорентийские маски - Роза Планас

Марк поспешно удалил письмо из памяти компьютера. Лишь после этого он вздохнул с облегчением. По крайней мере Федерико жив и здоров; впрочем, как и он сам, его друг оказался пленником более чем неопределенного будущего. Антонио по-прежнему оставался где-то далеко от них и слишком близко к черепу, а следовательно, ему грозила гораздо большая опасность, причем, по всей видимости, сам Антонио этого не сознавал. Все время оставшееся до возвращения жены, Марк потратил на попытки связаться со своим мексиканским другом. Он написал несколько электронных писем, а также пытался дозвониться до Мехико. Все было напрасно. На всякий случай Марк наговорил на автоответчик Антонио несколько сообщений, содержащих лишь просьбу выйти на связь – никаких компрометирующих подробностей:

«Антонио, дружище, это Марк. Я знаю, что твой отец скончался, и приношу тебе свои соболезнования. Федерико тоже в курсе и пытается связаться с тобой. Нам хотелось бы знать, как ты там. Мы не станем тебе надоедать разговорами, просто позвони или напиши кому-нибудь из нас. В любое время дня и ночи мы будем рады любой весточке от тебя: звонок, письмо, телеграмма – все, что угодно, только ответь нам».

Это было последнее сообщение, которое Марк уже в отчаянии наговорил на автоответчик. Повесив трубку, он выключил ноутбук, закрыл его и положил на то же место, где тот лежал все последние дни. Впрочем, внимательный человек сразу же обратил бы внимание на теплый невидимый след, который оставляют после себя в воздухе только что выключенные домашние электроприборы.

Ада Маргарет вернулась домой свежая и довольная – с полной корзиной овощей и зелени и с горшочком натурального меда, который ей удалось купить в магазине экологически чистых продуктов. Ее волосы сверкали, как костер на берегу моря ранним утром. Даже в своем невеселом настроении, Марк не мог не признать, что выглядела она на редкость привлекательно. Он позволил себя поцеловать и держался с ней, как послушный пациент со строгой медсестрой.

Наверное, пора обедать, как ты думаешь? – спросила Ада у мужа.

– Согласен. Я здорово проголодался. Похоже, морской воздух в самом деле хорошо влияет на здоровье.

Трудно было сыграть роль довольного и даже счастливого мужа более убедительно. Ада в свою очередь не менее талантливо исполняла роль любящей жены, смыслом жизни которой является счастье супруга.

– Если все и дальше пойдет так же хорошо, то мы скоро сможем вернуться в Лондон. Здесь, конечно, очень здорово… но я уже соскучилась по работе, по нашей привычной жизни.

Марк, в голове которого накрепко засели указания, полученные от Федерико, решил пресечь в зародыше намерения Ады:

– Да, я действительно чувствую себя намного лучше, но торопиться мне бы не хотелось. В конце концов, имеем мы право на медовый месяц, который из-за моей болезни закончился, так и не начавшись?

Ада хитро улыбнулась. Нет, она, конечно, не догадывалась об истинных намерениях Марка, но решила, что он просто хочет продлить это мирное существование, этот отложенный отпуск, которого он ждал больше, чем самой свадьбы. Со дня выздоровления Марка супруги не возвращались к мрачным историям о предках, к воспоминаниям о Гае Фоксе и к разговорам о сверхъестественных способностях, которые перешли к семейству Ады благодаря заклинаниям некроманта Джона Ди. Марк вообще никому не рассказывал о признаниях своей жены. Она уже почти поверила, что он действительно о них забыл. На самом деле он постоянно вспоминал о них, и лишь осторожность помогала ему сдерживать свое любопытство и не расспрашивать Аду вновь и вновь об истории ее семьи. Но в своем воображении он выстроил вполне стройную схему, в которой вопросы о семье Ады и ее сверхъестественных способностях были напрямую связаны с черепом, купленным Антонио. Сам Марк уже не был столь наивен, как раньше. Как бы ему ни хотелось уверовать в обратное, разум подсказывал, что Ада Маргарет знала, зачем шла в Большой читальный зал и для чего ей нужно познакомиться с ним. Ей откуда-то уже стало известно о его поисках, и она решила присоединиться к ним как можно скорее. Судя по всему, эта компания не то медиумов, не то безумцев, не то шарлатанов – Марк так до конца и не определился, как называть многочисленных родственников жены, – желала заполучить носатый череп и была заинтересована в этой диковине не меньше его самого. Из этого следовал весьма неприятный для Марка вывод, касавшийся в первую очередь его лично: видимо, настоящую любовь в их паре успел испытать только он один. Нежность и влюбленность со стороны Ады были лишь искусной игрой исполнительницы главной роли в комедии на сцене одного из лучших театров Ковент-Гардена.

Сомнения, раздумья и кошмары продолжали терзать Марка, несмотря на общее улучшение его физического и психического здоровья. Это не могло не беспокоить его. Днем он самозабвенно играл роль человека, постепенно приходящего в себя после серьезной болезни, заново родившегося и, как положено младенцу, не интересующегося ничем из прошлого, да и не слишком заботящегося о будущем. К сожалению, ночь не была полностью в его власти: Марк прекрасно понимал, что во сне он может себя выдать. Какая-то часть мозга, над которой он был не властен, могла сыграть с ним злую шутку. Ада старательно делала вид, будто совсем забыла о своих признаниях, о чувстве вины за поведение своих не слишком тактичных родственников, и это не могло не беспокоить Марка, который не был склонен считать свою жену недалекой женщиной с короткой памятью.

Имя Пиноккио было словно вычеркнуто из их памяти: ни Марк, ни Ада не произнесли его ни разу с того самого дня, когда Марк начал приходить в себя. Не касались супруги в разговорах и темы театра как такового, даже если речь вдруг заходила о ближайших родственниках Ады. Поначалу Марк полагал, что она пытается таким образом оградить его пошатнувшийся рассудок от лишнего напряжения. Но в тот день, прочитав статью с невеселыми новостями, он решил проверить, насколько искренна эта забота и насколько Ада сжилась со своей ролью не помнящей лишних подробностей заботливой жены.

– Послушай, а что, в мире-то происходит? Я ведь с тех пор, как мы сюда приехали, не прочел ни одной газеты, а радио и телевизора у нас нет. Мне чего-то не хватает. Как будто меня выставили на улицу голым.

Эти слова он произнес, находясь в гостиной, в то время как Ада готовила ужин на кухне, дверь в которую была открыта. На небе сгущались тучи, предвещавшие шторм и, вполне вероятно, грозу. Воздух был так насыщен электричеством, что напоминал пистолет со взведенным курком, готовый выстрелить в любую секунду. Ада, как и следовало ожидать, не ответила Марку, сделав вид, будто не услышала. Он был вынужден повторить свой вопрос уже громче.

– Что ты говоришь? Извини, я тут соль ищу. Это не ты поставил ее сюда – за полочку со специями?

Марк понял, что так он ничего не добьется, и решил по-другому сформулировать вопрос:

– Я не знаю, что происходит в мире. Я немного устал от ничегонеделания и от этой пасторальной идиллии. В конце концов, любому нормальному человеку становится скучно говорить с самим собой и слушать собственные мысли.

На этот раз Ада вышла из кухни и крепко обняла мужа: