Книга Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

– От этого нам не легче.

Они шли по направлению к центру, где находилсяжелезнодорожный вокзал и Центральная площадь, на которой стоял памятник, такудивительно напоминавший фаллос, словно и здесь голландцы решили бросить всемвызов. Справа от памятника было большое здание знаменитого музея восковыхфигур, сделанного по образцу известного на весь мир лондонского музея восковыхфигур мадам Тюссо. Слева от памятника, в глубине старинных строений, начиналсятак называемый «розовый квартал» – самое посещаемое и популярное место в ночныечасы.

Собственно, это был давно уже не квартал, а сразу несколькокварталов, где под розовато-красным неоновым светом за стеклом, словно вмаленьких тесных аквариумах, стояли девицы в бикини и символических полосках,едва прикрывавших их грудь. Толпы подростков, туристов, просто любопытствующихходили по улицам, рассматривая женщин. Лишь немногие счастливцы рисковали зайтивнутрь. Хотя плата была не очень высокая – всего около тридцати двух долларов,однако люди очень боялись разного рода заболеваний и не рисковали вступать вконтакты с проститутками, ограничиваясь лишь наблюдением.

Это была самая известная туристическая достопримечательностьАмстердама и всей Голландии, которую посещали гораздо охотнее любых музеев,настолько притягательна сила этого порока, помноженная на чисто человеческоелюбопытство. Для особо стыдливых существовали экскурсии на машинах, которыепроезжали вдоль канала, и сидевшие в них мужчины и женщины (последних былогораздо больше) рассматривали выставленных за стеклом других женщин.

Одинокие мужчины предпочитали неспешные прогулки с заходомво все тесные улочки и переулки, где с трудом могли разойтись два человека игде так торжествовал культ первобытных животных инстинктов. Эроса здесь небыло. Был лишь прямой расчет хозяев подобных заведений и грубая физиология.

Дронго и его спутник не стали сворачивать в сторону«розового квартала», а вошли в какой-то ресторан, работавший до полуночи.Заказав ужин, они сели в полупустом зале. Здесь было гораздо меньшепосетителей, чем на противоположной стороне улицы, ближе к знаменитому кварталу«любви».

– Я обратил внимание, – заметил, улыбаясь,Моше, – вы обычно любите плотно ужинать и почти не завтракаете.

– Да, – согласился Дронго, – видимо, я оченьярко выраженная сова. Мой настоящий пик активности начинается к вечеру и длитсяпримерно до четырех-пяти часов утра.

– У вас творческая натура, – заметил Моше, –обычно такой распорядок устраивает писателей и художников. И еще шахматистов.

– В таком случае я шахматист, – засмеялсяДронго. – Кстати, вы можете удивиться, но я однажды играл с самим ГарриКаспаровым.

– С чемпионом мира по шахматам? – изумился Моше.

– Тогда он не был чемпионом. Тогда он учился в школе ибыл обычным, хотя и очень одаренным мальчиком. А я был старше его на нескольколет. И мы встретились на какой-то школьной олимпиаде. Так что я могу гордиться,что играл с самим чемпионом мира.

– И чем кончилась ваша встреча?

– Я проиграл почти сразу. Просто позорно и разгромно. Ис тех пор почти не играю в шахматы, помня о своем поражении школьнику младшеменя. Мне вообще кажется, что человек должен быть лучшим в своем ремесле. Самымлучшим. А когда вас так оскорбительно быстро обыгрывают, нужно либо вообщевыходить из игры, либо, собрав всю волю, готовиться и побеждать. Побеждать вочто бы то ни стало. У настоящего мужчины изначально должно быть заложеностремление быть первым. Какой-то спортивный азарт. Если его нет, значит, нетчего-то очень важного для становления вашей судьбы.

Но к шахматам, как и к любому виду творчества или спорта,это не относится. Там нельзя побеждать только путем элементарного натаскиванияи занятий. Там еще присутствует и такая важная составляющая, как талант. Еслиего нет, то уже ничего не поможет. Вы можете стать мастером, дажегроссмейстером. Но вы никогда не будете чемпионом мира. А мне всегда хотелосьбыть чемпионом мира. Поэтому я бросил шахматы.

– И занялись своей нынешней работой? – серьезноспросил Моше.

Дронго взглянул на него.

– Что вы имеете в виду?

– Вы стали чемпионом в своей области. Своего роданепризнанным гением аналитического расследования. Разве это не утешение?

– Вы, кажется, начинаете мне льстить, Моше. Не нужно.Конечно, я не гений. Я просто специалист. Может быть, неплохой. Но это разныевещи.

После ужина они возвращались домой пешком, и Дронго решилеще раз обойти отель. Он обратил внимание на окна кафе «Пулитцер», выходившиена другую сторону канала. Они были сделаны в традиционном стиле и раскрывалисьне настежь или внутрь, а поднимались вверх. Ресторан был в глубине комплексазданий, и его окна не имели внешнего выхода.

Завтра утром из Брюсселя должны прилететь Осинский и егосопровождающие. Уже в одиннадцатом часу он попрощался с Моше и поднялся к себе.Снова набрал знакомый номер телефона апартаментов в Брюсселе. На этот раз утелефона оказалась Барбара.

– Вас слушают, – строгим деловым голосом сказалаона.

Он чуть помедлил, словно опасаясь разговаривать с ней.

– Кто это? – спросила она. – Вас не слышно.

– Это я, – ответил он. – Как у вас дела?

– Все в порядке, – напряженным голосом сообщилаона, – мистер Осинский сейчас отдыхает в своем номере. Концерт прошел, какобычно, с большим успехом.

Он понял, что она все-таки обиделась. И за то, что он вчерафактически поддержал своим молчанием Якобсона. И за то, что сегодня не стал сней прощаться перед отъездом. Возражать было нечего. Она была права.

– Хорошо, – сказал он, – я жду вас завтра ваэропорту.

– Мы прилетаем утром, – напомнила она, – нона этот раз нас будут встречать и сотрудники частной охранной службы. МистерЯкобсон хочет избежать повторения трагедии, случившейся в Брюсселе.

– Конечно, – согласился он, – надеюсь, вСхипхоле [Схипхол – международный аэропорт Амстердама. Один из лучшихаэропортов в Европе и мире. ] ничего подобного не случится.

– Мы тоже на это надеемся. – Она уже собираласьотключиться, когда он позвал:

– Барбара…

Она молчала. Видимо, он тоже понял, что говорить нечего. Всебыло ясно без слов. И поэтому он тоже молчал. Подобное молчание длилось околопятнадцати секунд, но им показалось, что больше.

– До свидания, – первым пробормотал он наконец,чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– До свидания, – сказала она и первой положилатрубку.

В эту ночь он спал плохо. Может, потому, что ему сниласьБарбара. Может, потому, что гудела система воздухоочистки в его ванной комнате.Он вспомнил, что слышал подобный глухой шум и в отеле «Шератон» в Хартфорде.Может, они все строились по единой технологии и поэтому имели столь одинаковыйнедостаток, думал Дронго. Впрочем, шум был не очень слышный, и он заснул, чтобыснова увидеть тело Барбары и почти физически ощутить ее присутствие рядом.