Книга Его апатия - Чингиз Абдуллаев

В салоне бизнес-класса дремало несколько пассажиров. Дронгоуже привык к тому, что с ним находятся не больше десяти-двенадцати человек всалоне, рассчитанном на двадцать четыре места. Он обычно устраивался где-нибудьв последних рядах первого салона, чтобы занять сразу два кресла и никому немешать.

Дронго посмотрел в иллюминатор. Прекрасная погода, за окномможно было увидеть землю, различая с такого расстояния дороги, машины, дома,реки, озера. К нему подошла стюардесса.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она.

— Красное вино, пожалуйста, — попросил Дронго.

Когда тебе сорок четыре, пора провести условную границу,отделяя первую, уже прошедшую половину жизни от второй, еще предстоящей.Почему-то именно в этом возрасте мужчина начинает задумываться над тем, чтосделал. Что успел и чего не успел. К чему стремился и чего не достиг. Чем хотелобладать и что в результате получил. Довольных бывает очень мало, гораздобольшее число людей считает свою жизнь малопривлекательной и не совсемудавшейся. Но это уже зависит и от внутренней самооценки. По большому счетуДронго считал свою жизнь удавшейся, хотя порой его охватывало грустное чувствоодиночества. Правда, в Риме жила Джил с сыном, к которым он всегда мог улететь…И все же Дронго чувствовал некоторое неудовлетворение своим нынешнимположением, а иногда испытывал и разочарование в деле, которым занимался всюжизнь.

Заболела спина, и он поморщился. После возращения из Ригиспина болела особенно сильно. В «Рэдиссоне», где он остановился, был прекрасныйбассейн и хорошие тренажеры. Он не понимал, почему люди изнуряют себямногочасовыми тренировками. Жалко было и времени, и своего тела. Но провести вбассейне десять минут или немного пробежать по дорожке было совсем необременительно. Чем он и занимался в свободное время. Однако на одном изтренажеров он не рассчитал движения и ударился спиной. Несколько дней Дронгопринимал утренний душ и плавал в бассейне не обращая внимания на ссадину покаоднажды не лег на спину, чтобы поднять штангу и не почувствовал, как особеннонеприятно заныло место ушиба. На следующий день он обнаружил небольшое вздутие.А еще через день спина уже болела нестерпимо.

Теперь в самолете «Москва-Баку» он чувствовал, что емубольно даже прикасаться спиной к спинке кресла.

Стюардесса принесла стакан красного вина, и он выпил, чутьпоморщившись. «В самолетах лучше просить водку с томатным соком, — подумалДронго. — Хорошего вина здесь все равно не дадут, а с водкой хоть не бываеттаких проблем». Да, спина явно начинает все сильнее беспокоить его.

В Баку он сначала заехал к родителям, а вечером приехал ксебе домой. У него были похожие квартиры в Баку и в Москве. Войдя в квартиру,он сразу разделся и прошел в ванную комнату. Повернув голову, рассмотрел взеркале свою спину, и она ему очень не понравилась. К тому же, похоже, у негоподнималась температура. Встав под душ, он едва не выпрыгнул из ванны: местоушиба отозвалось на горячую воду совсем уж нестерпимой болью.

Заснуть он так и не смог, а потом поднялся, оделся и поехалв больницу, где усилиями зарубежных специалистов были введены платные услуги.Дежурный хирург, молодой человек лет тридцати пяти, осмотрев место ушиба,спокойно-равнодушно покивал головой.

— У вас может начаться абсцесс, — пояснил он. — Будет лучше,если я вас прооперирую. Края раны почернели, наверное, попала инфекция.

— Только введите мне большую ампулу новокаина, — попросилДронго.

— Я сделаю вам укол лидокаина, это куда эффективнее, — успокоилврач.

Он вызвал медсестру, они сделали укол. Прошло несколькоминут, и хирург достал инструменты. Но едва он дотронулся до спины, как Дронгопоморщился.

— Я же просил вас ввести мне большую дозу, — напомнилДронго.

Врач и сестра переглянулись.

— Странно, — сказал врач, — я ввел вам целую ампулу. Ладно,сделаем второй укол.

Медсестра сделала второй укол обезболивающего. Прошло ещепять минут. Хирург снова взялся за инструменты. И опять, едва он дотронулся,как Дронго чуть не закричал.

— На меня плохо действуют такие лекарства, — пояснил Дронго.— У меня другой порог чувствительности.

— Это невозможно! — ошеломленно воскликнул врач. — Мы ввеливам две ампулы. Так не бывает.

— Бывает, — печально ответил Дронго. — Я чувствую больдругих людей, она мне часто передается. И не могу заглушить боль собственную.Ни лекарствами, ни наркотиками, ни спиртным. На меня они слабо действуют. Выкогда-нибудь видели таких людей?

Хирург опять изумленно переглянулся с медсестрой.

— Не понимаю, — пробормотал он, — такого в моей практике небыло. На вас абсолютно не действует лекарство.

— И все остальное тоже, — подтвердил Дронго, — ладно,работайте. Я постараюсь не кричать. Или сделайте третий укол.

— Не могу, — сказал врач, — нельзя делать три укола подряд.Я просто не имею права.

— Тогда начинайте, — предложил Дронго, — я постараюсьпотерпеть.