Книга Королевский Ассасин - Мелисса де ла Круз

– Приве-ет, – восклицает герцогиня Гирт. К ее ногам, тявкая и стуча коготками по плиткам пола, подбегают две маленькие пушистые собачки. – О, мамочкины малютки. – Она берет их на руки, и их маленькие язычки начинают лизать ее лицо. – Вижу, вы скучали по своей мамочке, скучали!

– Герцог в библиотеке, миледи, – говорит лакей. Он стоит неподвижно, заложив руки за спину и глядя прямо перед собой.

– Спасибо, Данье, дорогой, – отзывается она. Затем обращается к собачкам: – Пойдем к папочке, хорошо?

– Я думала, вашего мужа с нами больше нет, – выпаливает Тень.

Кэл тоже не понимает, о ком толкует герцогиня.

– Больше нет? – Она смеется. – Ну что вы, милочка, я имела в виду, что его нет на ужине. Он не принял приглашение первого министра и не поехал. Герцога не интересуют досужие сплетни и всякие пустяки, во всяком случае, он называет это именно так. Но для нас, для остальных, это же не пустяки, не так ли?

– Конечно же нет, – отвечает Тень, взглянув на Кэла.

Он не может не заметить, что у нее вырывается вздох. Может, она ревнует его к герцогине? Эта мысль обжигает Кэла, в нем вспыхивает какая-то искра, но он не может позволить себе отвлечься от дела и выкидывает эту мысль из головы.

* * *

Герцог Гирт нисколько не похож на свою жену, это видно сразу. Он намного старше и кажется замкнутым и молчаливым, в то время как герцогиня общительна и говорлива. К тому же одет он куда более просто, чем все прочие монтрисианские аристократы, которых Кэл видел до сих пор. В нем, кажется, есть что-то знакомое, но Кэл не может сказать, видел ли он герцога прежде. Темные волосы герцога, не скрытые париком, связаны сзади в низкий конский хвост, его черные камзол и панталоны хорошо сшиты, но ничем не отделаны, а из украшений он носит только дорогие карманные часы из платины и простое кольцо с черным камнем на безымянном пальце. Как и все аристократы, он сильно надушен – возможно, даже сильнее, чем большинство, и Кэлу хочется зажать нос. Впрочем, несмотря на свой скромный и непритязательный вид, герцог отнюдь не выказывает дружелюбия.

Увидев двух незнакомцев, вошедших в библиотеку вслед за его женой, он не скрывает своего раздражения. Не поздоровавшись с ними, он смотрит на нее и говорит:

– Ты, случайно, не забыла, что в усадьбу на охоту приглашено множество гостей?

Она пропускает его слова мимо ушей и продолжает ласкать собачек, которых держит на руках.

– Дорогой, это лорд и леди Холтон из поместья Бракли-Вилла. Они были гостями на ужине у первого министра. Они здесь ненадолго, и багаж леди Лилы потерялся, а она никак не может предстать перед королем… вот в этом. – Она взмахивает руками, показывая на Тень. – Вот я и предложила решить ее проблему и приодеть ее…

Герцог качает головой и всплескивает руками.

– Да, да, да, хорошо. Как хочешь. Просто не рассказывай всего этого мне.

Он снова переключает свое внимание на бумаги, разложенные на его письменном столе, ворча себе под нос.

Она довольно улыбается.

– Тогда мы оставим тебя наедине с твоей работой. – И отдает Кэлу одну из собачек, которую он берет без всякой охоты. – Давайте пройдем в ваши покои, – щебечет герцогиня. Собачка у нее на руках поворачивает голову и смотрит на Кэла. И, быть может, жалеет его.

– Думаю, лорд Холтон может позаимствовать лук в нашей оружейной комнате, – добавляет герцог.

– Для охоты? Разумеется, – соглашается герцогиня. – Вы умеете стрелять из лука, лорд Холтон?

– Само собой, – отвечает Кэл, все еще держа на руках одну из собачек.

Герцогиня ведет его и Тень к великолепной лестнице из навощенного черного дерева, застеленной дорогой ковровой дорожкой, и, войдя в коридор второго этажа, останавливается перед первой дверью справа.

– Это ваша комната, леди Лила, – говорит она

– Ваша светлость очень добры, – отвечает Тень.

– У тебя есть все, что тебе нужно, сестрица? – спрашивает ее Кэл, далеко не готовый остаться наедине с герцогиней Гирт.

– Да, все, – отвечает Тень из-за полуприкрытой двери. – Не давай клопам кусать тебя, брат. – Она захлопывает дверь.

Герцогиня идет впереди него, неся фонарь. Свечи в стенных канделябрах не горят, и слышно только, как его сапоги стучат по плиткам пола и как шуршат ее юбки. Его комната находится в противоположном конце длинного коридора, и, похоже, от комнаты Тени ее отделяют по меньшей мере десять дверей. Они останавливаются перед закрытой дверью.

– Остальные гости размещены в противоположном крыле, – с лукавым видом говорит герцогиня. – Мне показалось, что вы предпочтете быть подальше от всей этой суеты. У нас собралось так много народу, и все они шныряют, вынюхивают, наблюдают. Уединение намного лучше, вы не находите?

– Совершенно верно, я предпочитаю уединение, – отвечает он. – Собственно говоря… – Он широко зевает и ставит собачку на пол между ними, надеясь, что она поймет намек. Хотя ее расположение к нему могло бы быть полезным, это почему-то явно расстраивает Тень, к тому же наверняка есть и другие способы стать своим при королевском дворе.

Герцогиня возится с ключом, ей мешает собачка, сидящая на сгибе ее руки.

– Вот! – восклицает она, толкнув дверь.

А что, если она войдет в комнату впереди него? Она делает шаг вперед, затем в нерешительности отступает.

Он, пользуясь случаем, торопливо заходит внутрь и тут же начинает закрывать дверь.

– Вы очень добры, ваша светлость, – говорит он. – Этот вечер так утомил меня. Спокойной ночи.

Дверь щелкает как раз в тот момент, когда она открывает рот, чтобы что-то сказать.

– Спокойной ночи, – говорит она из-за двери.

Затем доносится шум открываемой двери, и слышится голос Тени:

– Герцогиня, как хорошо, что вы еще не успели спуститься. Если вам нетрудно, не могли бы вы распорядиться, чтобы мне принесли свечу? Кажется, здесь нет свечей. И не могли бы вы прислать камеристку, чтобы она расстегнула мне платье?

Несомненно, если бы они сейчас были в своей прежней комнате на постоялом дворе, честь расстегивать крючки на ее платье выпала бы ему. Какой же он глупец.

Обе собачки начинают лаять, кажется, они направляются к комнате Тени. Затем раздается голос герцогини:

– Разумеется, душечка. Я обо всем позабочусь.

Комната Кэла чиста и уютна, это ясно, хотя он может видеть только ночное небо в открытом окне, впрочем, сейчас осматривать ее у него нет сил. Он и впрямь очень устал: на него вдруг наваливается усталость всех последних недель, когда ему приходилось находиться в напряжении день и ночь.

Он садится на стул, чтобы снять сапоги, затем ложится на широкую мягкую постель, и его тело погружается в перину. От постельного белья слегка пахнет розовой водой, а также чистотой и свежестью – видно, что оно сушилось на открытом воздухе. Ни скрипучих досок каркаса, ни продавленного матраса, он лежит на перине, набитой свежим пухом. Он был прав: это намного лучше, чем их комната на постоялом дворе.