Книга Глубина моря; Открытое море - Анника Тор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не больше, чем мы можем себе позволить.
– Сколько?
– Я хотела сшить ей что-нибудь красивое, – сказала тетя Альма. – Она же будет петь в церкви. Это память на всю жизнь, для всех нас.
– Альма, – повысил голос дядя Сигурд, – а ты не думала, что ее отец мог умереть? И что мы будем заботиться о девочке до тех пор, пока она не встанет на ноги? Безвозмездно?
Стало тихо. Затем тетя Альма сказала так тихо, что Нелли едва расслышала слова:
– Я об этом все время думаю… А если он не умер? Что он скажет, когда узнает, что ее крестили и она почти не говорит по-немецки?
Тетя Альма помолчала, потом снова заговорила:
– Ну мы же можем оставить ее хотя бы на лето?
– Хорошо, – ответил дядя Сигурд, – но если ее отец не объявится, ты позвонишь в комитет помощи и спросишь, могут ли они ее куда-то пристроить. Наверняка в городе есть детский дом, ведь так?
– Да.
– Ну вот и ладно.
Шаги дяди Сигурда приближались к двери. Проворно, как ласка, Нелли юркнула в кухню.
Ей повезло. Занавеска, отделявшая угол для мытья, висела на прежнем месте. Нелли тихо стояла за ней, пока дядя Сигурд пил воду у раковины. Затем он вышел на крыльцо. А Нелли поспешила вернуться в спальню.
Эльза устала ждать и заснула. Но Нелли было не до сна.
Она им не нужна. Она не нужна тете Альме.
«Память на всю жизнь. Для всех нас».
Через десять лет тетя Альма скажет тете Марте или Эльзе:
– Помнишь Нелли? Как она прекрасно пела в церкви! Как ей шло то нарядное платье в желтый цветочек, которое я сшила!
И сама она лет через десять или двадцать, может быть, скажет Штеффи:
– Помнишь тетю Альму, она была такой милой! А то нарядное платье с желтыми розами, которое она сшила мне к экзаменам!
Нет, тетя Альма, не надейтесь!
Не будет никакой «памяти на всю жизнь».
Нелли не будет петь в церкви.
Нелли знала, что не найдет в себе мужества отказаться, глядя в глаза фрекен Бергстрём. Нужно устроить так, чтобы она не смогла петь.
Все оказалось легче, чем она думала. На последнем уроке математики Нелли вызвали к доске решать примеры на деление. Пока фрекен Бергстрём, нахмурившись, проверяла вычисления, Нелли улучила момент и спрятала кусочек мела в карман юбки.
Кусочек был маловат. Нелли уже собиралась попросить Соню проделать такой же трюк, когда наступит ее очередь решать у доски. Но передумала. Надежнее всего, если никто не узнает. Даже Соня.
Одного кусочка должно хватить.
Как едят мел? Нелли никогда раньше этого не делала, лишь слышала рассказы мальчишек-одноклассников. Стюре часто ел мел. А мама думала, что он простудился, и оставляла его дома.
Просто сунуть мел в рот и прожевать? Нелли представила, как он будет хрустеть на зубах. Фу!
Нелли решила истолочь мел в порошок и съесть его ложкой. Она сделает это рано утром, осипнет. И не сможет петь!
Днем приехала Штеффи и зашла по пути домой к тете Альме. Тетя Альма показала ей платье, Штеффи пришла от него в восторг. Но когда тетя Альма попросила Нелли примерить платье, та отказалась.
– Почему нет? Штеффи увидела бы, как оно тебе идет.
– Завтра, – упрямо твердила Нелли.
– Наверное, это как с моей студенческой фуражкой, – предположила Штеффи. – Нельзя радоваться раньше времени. Здорово, что ты будешь петь, Нелли.
На душе у Нелли стало неспокойно. Завтра Штеффи тоже ждет разочарование.
Ну и поделом ей! Будет знать, как забывать звонить сестре по телефону и во все глаза пялиться на Свена!
Когда Штеффи ушла, Нелли сунула кусочек мела в бумажный кулек и тщательно истолкла его камнем. Кулек спрятала в карман юбки вместе с кофейной ложкой, которую взяла на кухне.
Вечером, чтобы тетя Альма ничего не заподозрила, Нелли смочила волосы и заплела множество тонких косичек. Пусть думают, что она с нетерпением ждет завтрашнего дня.
Теперь осталось вовремя проснуться – раньше, чем тетя Альма зайдет их будить.
…Нелли рывком поднялась в кровати, сна как не бывало. Солнце уже взошло, но в доме стояла тишина. Нелли тайком проскользнула в каморку для умывания, прихватив кулек и ложку.
Фу, ну и гадость! Вернее, мел был безвкусный, но порошок прилипал к нёбу, во рту сразу пересохло. Нелли глотала ложку за ложкой.
Когда она вернулась в комнату, Эльза проснулась.
– Я ходила в туалет, – невнятно пробормотала Нелли, проглотив остатки противного налипшего на язык порошка. И поспешила добавить: – Что-то мне нехорошо. Надеюсь, я не заболела.
Она сунула в карман юбки скомканный кулек и ложку.
Эльза пробурчала что-то в ответ и снова закрыла глаза.
Нелли не спалось. Теперь ее охватили сожаления. Она хотела петь. Но что сделано, то сделано, раскаиваться поздно.
Часом позже тетя Альма пришла будить девочек. Эльза тут же вскочила с постели, а Нелли простонала:
– Тетя Альма, кажется, я заболела. Горло болит!
– Ты ужасно хрипишь, – сказала тетя Альма. – Открой-ка рот, я посмотрю.
Нелли послушно открыла рот.
– Кажется, миндалины припухли. Еще что-нибудь болит?
– Только горло.
Тетя Альма положила ладонь на лоб Нелли.
– Температуры, похоже, нет. Но что же делать с твоим голосом?
Нелли не пришлось притворяться. Слезы хлынули сами собой.
– О, тетя Альма, я так хочу петь!
– Бедняжка, – сказала тетя Альма. – Вот невезенье. Может, станет легче, если выпьешь чего-нибудь теплого. Сейчас сделаю.
Нелли выпила горячей воды с молоком и ложкой меда. Это согрело горло, но осиплость осталась.
– На экзамен все равно надо идти, – сказала тетя Альма. – Если самочувствие позволяет.
Когда кто-нибудь из детей заболевал, тетя Альма становилась еще добрее, чем обычно. Она помогла Нелли расплести косички, причесала и завязала пышный бант. Осторожно натянула через голову платье и застегнула пуговицы на спине.
Все это время Нелли плакала.
Штеффи едва-едва успела к началу праздника, посвященного окончанию учебного года. Пробравшись в церкви на свободное место, она огляделась. В конце ряда через две скамьи от нее сидела тетя Альма.
