Книга Колесница призраков - Дмитрий Емец

– Может, из бункера вызвали? – спросил другой.

– Да нет, датчик у нас горит. Что-то тут не так! Вызывай тревожную группу!

Охранник потянулся было к кнопке тревоги на стене, но внезапно раздалось шипение – и он застыл, покрытый белой изморозью, как ледяная статуя. Второй охранник замер, а потом рука его потянулась к кобуре.

Возможно, он успел бы выстрелить, но тут в дело вмешалась заботливая Маменька. Пистолет вдруг вырвался у офицера из рук и завис в воздухе. Пока охранник пытался его поймать, на голову ему опустилась кадка с веерной пальмой, и он замер на полу.

– Хорошо поработала Маменька! – одобрил Гений, и все трое вошли в кабину лифта. Кабина тронулась и стала опускаться вниз.

– Как-то все слишком просто, – задумчиво сказал Паша. – Ни тебе видеокамер, ни дополнительных систем. Справился с охранниками и поезжай себе, как в обычном доме.

– Действительно, странно! – согласился Егор.

Внезапно движение лифта замедлилось, и кабина остановилась. На боковой панели замигала красная лампочка и зажглась надпись: «Для продолжения движения вставьте ключ доступа».

– Ну вот, накаркали! И что мы теперь будем делать? – возмущенно спросила Катя.

– Не знаю, – признался Егор.

– И ключа у тебя нет?

– Откуда? Видишь, здесь даже замочной скважины нет, куда его вставлять. Значит, это не обычный ключ, а электронный, вроде автомобильной пищалки.

– А если нам попытаться разжать дверцы и вылезти? – предложил Паша.

– Ты с ума сошел! Дверцы бронированные, а под нами метров сорок отвесной шахты. Кажется, мы здесь надолго застряли, – вздохнул Гений.

Аттила прошелся по бункеру быстрой порывистой походкой, столь непривычной прежде для старого и рыхлого тела президента, затем он круто повернулся на каблуках и, наклонившись к ребятам так близко, что они услышали его хриплое дыхание, произнес:

– Когда-то я не задумываясь велел бы разорвать вас конями, сбросить со стены или поднять на копья! Но сейчас я не стану этого делать. Я отсрочу вашу казнь, жалкие червяки, и вы узрите, как земля вновь содрогнется под моей железной поступью и все воскликнут: «Это вернулся Аттила! Бич божий!» Теперь я не жалею, что старый лекарь дал мне яд и мне пришлось томиться в кувшине. Я растратил бы свою ненависть впустую. Тогда я не сумел бы завоевать весь мир, а теперь смогу! Какое могучее оружие, какие железные армии – и все они будут подвластны мне!

Аттила стиснул кулаки и потряс ими, обращаясь к небесам, которые находились где-то там, далеко, за сотней метров грунта и песка. В этот миг Аттила показался Дон-Жуану безумцем.

– Еще при жизни я вызывал у всех ненависть и страх. Меня не любили, но боялись, смертельно боялись, даже собаки и лошади. Меня не боялся лишь мой вороной жеребец, бешеный, огромный и злой. Этот жеребец был мне под стать. В стойле он искалечил двух рабов-конюхов, а в бою бил копытами и грыз коней, всадников, всех, кто попадался нам на пути. На Каталаунских полях в Галлии нас разбили. Мои гунны бились как львы, но союзники струсили и обнажили фланги. Позднее я люто рассчитался с ними. Сжег их города, а их вожди, клянусь, они пожалели, что не погибли в бою. Победители не преследовали нас, они боялись меня, даже нанеся мне поражение. Я собрал войска и встал лагерем у Дуная. Весной ко мне должно было прибыть подкрепление из степей, и земля вновь задрожала бы под моими ратями. И тут почти перед самым триумфом, перед неминуемой победой я был изменнически отравлен, а моя душа помещена в этот проклятый кувшин. Долгие века длилось мое заточение, и ненависть моя все возрастала. Я знал, что идут века, меняются поколения, меняется сама жизнь, а я все лежу на речном дне, прикрытый тяжелыми плитами, потерявший все, кроме моей ненависти. Но вот пробил час, мой могильник был разграблен, вы разбили кувшин, и настал час рассчитаться со всеми! Смерть, кровь… Все это не пугает меня! Пусть погибнут потомки тех, кто когда-то враждовал со мной, и на их трупах, на руинах сожженных городов я воздвигну свою власть, которая будет безграничной.

– А если победит не Россия, а какое-нибудь другое государство? – спросил Дон-Жуан.

– Для меня это неважно. Неужели ты думаешь, я испытываю привязанность к этой стране или к этому немощному телу? – Аттила поднял руку, разглядывая ее, словно нечто чуждое и инородное. – Для меня нет разницы, кто победит. Когда наступит час, я переселюсь в другое тело – тело президента той страны, которая выиграет войну. Или я буду странствовать из тела в тело и наслаждаться азартом битвы. Я еще не решил, как я поступлю.

Внезапно стоящий на столе телефон издал короткую трель. Аттила повернулся к аппарату, видно, вспоминая, что это и зачем он нужен. Потом снял трубку и заговорил уже другим голосом – старческим голосом порабощенного им президента.

– Кто? Министр обороны? Хорошо, соедините… Да, слушаю… Нет, я не отменил свой приказ. Ровно за десять минут до истечения срока ультиматума начинайте массовый пуск ракет по заданным целям… Одновременно дайте войскам приказ переходить государственную границу. Что? Согласование с Думой и Кабинетом министров? Плевать я хотел на согласование! Понимаю ли я, что начнется мировая война? Отлично понимаю. По-вашему, ракеты строились для того, чтобы ржаветь в шахтах? Вы маршал или кто? Предупреждаю, если вы не выполните приказ, пожалеете, что родились на свет. Вы и так жалеете, но выполните? Отлично, я знал, что вы надежный человек.

Аттила положил трубку и посмотрел на часы.

– Что за дурацкое изобретение эти ваши стрелки! Прежде мы определяли время по солнцу, а расстояние считали днями, проведенными в седле, – сказал он.

Федор тоже взглянул на часы и увидел, что уже без двадцати шесть. Сейчас весь мир находится в напряжении, а пальцы всех военных замерли на пусковых кнопках. Еще немного, и будет поздно. Не станет ни самого Федора, ни его брата Егора, ни их родителей – сотни миллионов людей превратятся в прах и пепел, и лишь дома с выжженными окнами будут напоминать о времени, когда на Земле обитали люди.

И Федор решил рискнуть. Когда ничего другого не остается, риск становится единственным выходом. Он подпрыгнул и выбросил в прыжке ногу, метя президенту в подбородок. Если бы удалось отправить президента в нокаут, кто знает, вдруг у них появится хоть маленький шанс?

Аттила резко поднял голову, и в тот же миг Федора отшвырнула назад незримая сила.

– Болван! – усмехнулся Аттила. – Наивный болван! Я сильнее тебя в триста раз! Старик маг отдал мне больше энергии, чем я сам приобрел бы за десятки лет. А чтобы ты поверил в это, я заставлю тебя задушить самого себя.

– Не заставите! – с усилием выговорил Федор, пытаясь встать.

Аттила скривил рот, и Дон-Жуан увидел, как руки Федора поднимаются и, дрожа, тянутся к горлу. Федор с ужасом смотрел на свои руки и, видно, напрягал все силы, чтобы остановить их. Его лицо покраснело, а пальцы так сжались в кулаки, что побелели костяшки. Федор схватил себя за горло, и ладони его стали медленно сжиматься. Федор захрипел, и лицо его стало синеть.