Книга Самая коварная богиня, или Все оттенки красного - Наталья Андреева

– Вы где были в момент выстрела?

– Я? У себя в комнате.

– Одна?

– Да.

– Говорят, вы пришли в кабинет последней.

– Моя комната находится в самом конце коридора. Я задремала и не сразу сообразила, что случилось, когда услышала выстрел. А потом вдруг вспомнила про пистолет в кабинете и…

– И?

– Побежала. Как все.

– Вы в каких отношениях были с потерпевшим?

– Я? У нас общий ребенок.

– Ему, насколько я в курсе, уже под тридцать, вашему ребенку.

– Я мать. Для меня он всегда будет ребенком.

– Почему вы живете здесь?

– Разве мой сын не имеет права жить в доме своего деда? Он навсегда останется членом семьи Листовых. И я тоже, – с гордостью сказала Вера Федоровна.

– Но ведь вы оба – Оболенские.

– Такие фамилии не меняют!

– Но, насколько я понял, Эдуард, ваш сын, не жил здесь. А вы жили.

– Ах, Нелли всегда была ко мне так добра! – залопотала Вера Федоровна. – А я сейчас нахожусь в стесненных обстоятельствах… Поймите, мне много не надо. Я человек скромный, нетребовательный…

– Вы где-нибудь работаете?

– Работаю? Я?

– Но вы еще не достигли пенсионного возраста, а?

– Я женщина.

– Понятно. На что же вы живете? Милостью богатых родственников? Вы, как это говорится вашим языком, компаньонка? Или приживалка?

– Я член семьи! – вспыхнула Вера Федоровна.

– Пардон, ошибся, – усмехнулся Платошин. – Сейчас с пистолета снимут отпечатки пальцев.

– Отпечатки? Почему отпечатки?

– Вы должны пройти дактилоскопию. Как все в доме.

– Но… Разве нельзя без этого?

– Нет.

– Но это же оскорбительно!

– Простите великодушно, мадам княгиня, но в доме труп.

– Ах, господи, что же это такое! Меня, Веру Оболенскую, хотят дактилоскопировать! Ах! Мне нехорошо…

– Что-то болит?

– Сердце. Я такая впечатлительная! Воды…

– Хорошо, вы можете быть свободны…

… – Наталья Александровна Листова, бывшая жена. Если быть точной, вторая бывшая жена.

– Вы сегодня поссорились с потерпевшим. Говорят, в кабинете кричали.

– Доложили уже! Не сомневаюсь, что Верка. Никак не поймет, что делить уже нечего. Да, мы с Георгием поссорились. А что я должна была делать? Он же собрался выдворить меня отсюда!

– Потому что вновь собирался жениться. Так?

– Вот оно, грязное белье! А еще просили меня помолчать… Нет уж, я скажу все. Не только меня он собирался выгнать отсюда, но еще и Нелли. И Настю. И, между прочим, Нелли врет, когда говорит, что прибежала в кабинет после меня. То есть прибежала, конечно, но… После того как вышла оттуда. Вот. Она стояла на лестнице, когда я вошла в дом. Просто стояла на лестнице, ведущей на второй этаж, на первой ступеньке, и чего-то ждала. Олимпиада Серафимовна ее не видела, на ней были очки с плюсовыми стеклами, а я видела.

– Про очки уточните.

– У моей свекрови сильнейшая дальнозоркость, она для чтения пользуется очками. Точно не помню диоптрии, раньше было плюс шесть. Она была в них, когда вошла в кабинет. Следовательно, мимо Нелли прошла, как слепая. А я ее видела. Она, правда, замерла и прислонилась к стене. Но у меня-то отличное зрение! Так что Нелли врет! Так и запишите! Это ей в отместку за то, что рассказала о предстоящей свадьбе Георгия!

– Я все запишу, не сомневайтесь.

– Я вам еще и не такое расскажу!

– Но ведь это вы разругались сегодня с потерпевшим, не Нелли Робертовна.

– Что? А она с ним не ссорилась? Просто у Нелли такая манера скандалить. Она не кричит, а, напротив, говорит очень тихо и подчеркнуто вежливо. Она заходила сегодня к Жоре в кабинет, это все знают. И они вполне могли разругаться.

– Из-за чего?

– Как это из-за чего? Думаете, ей надо, чтобы Жора снова женился? Ха! Это он вообразил идиллию: молодая жена с младенцем, работа над книгой, тишина и покой. Всех остальных – вон. Вот и получил пулю в лоб, – злорадно сказала Наталья Александровна.

– В глаз. Пуля попала потерпевшему в глаз и разворотила полчерепа. Крупный калибр, хотя само оружие… Честное слово: в моей практике такое впервые. Потерпевший убит из антикварного пистолета. Забавно. Значит, вашего сына хотели лишить наследства? И вы из-за этого поссорились с бывшим мужем?

– Я мать. Конечно, я защищала своего ребенка!

– Где вы были в момент выстрела?

– На веранде.

– Одна?

– Да. Пила… Чай. Кстати, любопытная деталь: Вера вошла в кабинет из студии.

– Как-как?

– А вам она что сказала?

– Что была в своей комнате.

– Врет! Она в студии была. Или в саду. Появилась в кабинете последней, это правда. Но не из коридора. И почему-то говорит, что на веранде я была одна. Ей-то откуда это известно? Из ее комнаты веранда не просматривается, комната угловая, в самом конце коридора, окна на другую сторону. Вот.

– Вам, как и всем прочим, надо пройти дактилоскопию, Наталья Александровна.

– Я сразу заявляю, что брала в руки этот чертов пистолет!

– Когда?

– Когда заходила в кабинет и разговаривала… ссорилась с Георгием. Но после того как я оттуда вышла, он был жив!

– Зачем же вы тогда брали в руки пистолет?

– Посмотреть. А что? Он такой красивый. А я люблю красивые вещи.

– Но ведь никто не видел, что вы делали в кабинете бывшего мужа, а? Не видел, как вы брали в руки пистолет, а? Кто знает, когда именно на оружии появились ваши отпечатки пальцев?

– Я его не убивала!

– А кто? Назовите мне имя убийцы и докажите это. И можете спать спокойно.

Наталья Александровна молча кусала губы.

… – Да, мы с братом были в саду. С Эдиком. О чем я жалею.

– Почему, Егор?

– Только он мог убить папу. Он плохой.

– Но Эдуард был с вами в саду, так?

– Да.

– И никуда не отлучался?

– Нет. Мы говорили, а потом раздался выстрел.

– О чем говорили?

– Какая разница?

– Действительно, никакой. А кого вы еще видели в саду?

– Никого. А вообще-то я в тот момент по сторонам не смотрел.

– Что, разговор был интересный?