Книга Самая коварная богиня, или Все оттенки красного - Наталья Андреева

– Значит, эта, как вы сказали… Маруся? Она – самый заинтересованный в смерти Георгия Листова человек, так?

– Нет, не так!

– Но ведь это ее видели с пистолетом в руках возле тела.

– Откуда вы знаете?

– Ваша прислуга обмолвилась.

– Ах так.

– Я не могу себе представить, что Маруся… Неужели Ольга Сергеевна это сказала?!

– Хорошо. Давайте по порядку. – Капитан впервые поднял на нее глаза, и Нелли Робертовна на мгновение оцепенела. Взгляд у Платошина был безжалостный: «Ты мне все равно скажешь». – Где вы сами были в момент убийства?

– Я? У себя в комнате.

– Одна?

– Да.

– Кто первый вошел в кабинет?

– Маруся.

– Ее пока оставим. Кто ее первым увидел у трупа?

– Кажется… Олимпиада Серафимовна… Да. Когда я спустилась, она уже была в кабинете. Потом вошла Наталья Александровна. Я увидела их обеих.

– Но с чего вы взяли, что первая появилась там раньше второй?

– Не знаю… Вы лучше у них спросите.

– Значит, вы пришли третьей? А потом?

– Эдик и Егор. Потом Настя и Вера Федоровна. Кажется.

– Кажется?

– Да что я, по сторонам смотрела?! Поймите вы! Мы все думали только о том, что Георгий умер!

– Убит. Что кто-то его убил. Я просто формулировочку уточняю. Вы уже успели договориться, кого слить, или нет? Судя по вашему растерянному виду и по тому, как вы путаетесь, не успели. В товарищах согласья нет, а? Наследство художника не поделили?

– Эта девочка просто не могла его убить. Она такая чистая.

– Выясним. А кто, по-вашему, мог?

– Не знаю. Никто.

– Никто не мог, а в кабинете лежит труп, – ехидно сказал Платошин.

– Может, это самоубийство?

– А причины? Человек получил огромное наследство, он здоров, живет в прекрасном доме, в окружении большой любящей семьи. Осталось выяснить, что с личной жизнью. Может, у него была несчастная любовь, а?

Нелли Робертовна надолго замолчала. Сказать? Все равно ведь узнают. Платошин ее не торопил, словно давал собраться с мыслями.

– Так что? – мягко, но настойчиво, повторил свой вопрос капитан, когда пауза слишком затянулась.

– Он, кажется, собирался в третий раз жениться.

– Вот видите! А вы о самоубийстве талдычите! Так и запишем: «собирался жениться». Вам надо пройти дактилоскопию.

– Что?!

– Как всем, живущим в этом доме. На пистолете могут оказаться отпечатки пальцев. Это убийство, Нелли Робертовна, и не надо на меня так смотреть. При всем желании я не могу записать в протокол, что хозяин дома погиб вследствие небрежного обращения с оружием.

– Но почему?

– Во-первых, у меня еще нет результатов экспертизы. Во-вторых, я на своем веку повидал немало трупов, поверьте. На самоубийство это не тянет, как бы вы того ни хотели. Возможно, впоследствии я пересмотрю свое мнение, – намекнул капитан. – Но это будет зависеть от вас.

– Что ж… – невольно сжалась Нелли Робертовна.

– А пока можете быть свободны. Пригласите следующего.

– …Так. Олимпиада Серафимовна Листова. Вы кем приходитесь потерпевшему?

– Я мать, – раздался жалобный звон огромных серег. Олимпиада Серафимовна скорбно покачала головой и уточнила: – Несчастная мать.

– Скажите, вы ведь первой вошли в кабинет?

– Первой? Там уже была эта Маруся. С пистолетом. Скажите, зачем? Зачем она убила моего сына?

– А вы что видели, как она в него стреляла? – живо спросил капитан.

– Если бы я это видела, я бы сама кинулась под дуло пистолета! Я подставила бы свою собственную грудь! Я бы не допустила! Я мать!

Платошин невольно поморщился: слишком уж театрально. И спросил:

– А где вы были в момент выстрела?

– На кухне. Я была на кухне. Я хотела сделать ему… Хотела приготовить что-нибудь поесть, ведь на сухомятке он может испортить себе желудок. Простите… Мог испортить… Он отказался от ужина, и я заволновалась. Не могли бы вы меня отпустить? Я плохо себя чувствую, мне надо лечь.

– Конечно, конечно. Скажите только, с кем вы были на кухне?

– С кем? Почему с кем? Одна.

– А ваша домработница? Ольга Сергеевна?

– Она как раз вышла.

– Куда?

– Ну, откуда же мне знать? Мало ли дел по дому!

– Да, дом действительно огромный. Значит, вы услышали выстрел и, поскольку кухня недалеко от кабинета, прибежали первой. Практически первой, потому что ваша ммм… даже не знаю как ее назвать… Марусю.

– Внебрачная дочь моего бывшего мужа.

– Пусть так. Она уже была в кабинете. Быстро бегает? Со сломанными-то ребрами?

– Вы хотите сказать, что… Что я не спешила, так? Я просто не сразу поняла, что случилось. Этот звук… Выстрел… Мне показалось сначала, что в саду. Или на втором этаже. Я подумала: гром.

– На втором этаже? – съязвил капитан.

– Не путайте меня! На улице, конечно! Откуда я знаю, как звучит выстрел из пистолета? Я далека от всего этого.

– Но ведь все знали, что в кабинете есть оружие. А на улице отличная погода. Небо ясное, луна полная. Как вы могли подумать про грозу? А вот на выстрел из пистолета это похоже в первую очередь. Но вы все равно не торопились.

– Я старая женщина. У меня со слухом не все в порядке, порой я теряю ориентацию… Я не в ту сторону пошла. По рассеянности. Молодой человек, у меня только что убили единственного сына. Отпустите, будьте милосердны.

– Хорошо, вы можете идти. Примите лекарство, успокойтесь. Мы потом погорим. Поймите, что показания каждого члена семьи очень важны. Так у нас сложится полная картина преступления. И еще: вы должны пройти дактилоскопию. Эй! Где вы там? Человеку плохо! Воды принесите! И капелек каких-нибудь…

– …Вера Федоровна Оболенская. Да. Из старинного рода князей Оболенских.

– Кем вы приходитесь потерпевшему?

– Георгию Эдуардовичу? Жена. К сожалению, бывшая.

– К сожалению?

– Он был инициатором развода, не я.

– Причина?

– Ах, мон шер, это было так давно!

– Простите?

– Господин капитан, конечно. Мон шер – это значит дорогой мой. По-французски. Привычка, простите. Причина развода… Ну, не знаю. Я не стала его удерживать и не допытывалась: почему? Я не так воспитана, чтобы унижаться. Возможно, причина – другая женщина. Ведь не прошло и года, как он женился на Наталье. Я не исключаю, что они встречались за моей спиной. Георгий наверняка мне изменял. А я… Я была ему верна, – Вера Федоровна достала кружевной платочек и промокнула им заплаканные глаза.