Книга Хроники безумной подстанции или доктор Данилов снова в "скорой" - Андрей Шляхов

Даже если есть пробирка с кровью для проведения теста на алкоголь, то есть орган с характерными и ярко выраженными изменениями, которые никакой интерпретации не поддаются, то не спешите отчаиваться. Можно же взять другую пробирку, с кровью от другого пациента, который пил только воду, и добросовестно ее исследовать. Короче говоря, на органах человека нет печатей или меток, подтверждающих их принадлежность определенному лицу. Ради подгонки диагноза можно взять для исследования кусочек органа от другого покойника, он не обидится. И никто не увидит, потому что в морге все делается за плотно закрытыми дверями, келейно.

Ставки у Любарского были довольно высокими, некоторые даже называли их «грабительскими», но деваться было некуда. В рамках одной отдельно взятой больницы у Любарского, была монополия на выставление посмертных диагнозов. Врачей в свое отделение он набирал не по уму и опыту, а по отсутствию этих качеств. Работали у него два молодых парня, недавно окончившие ординатуру, да сорокалетняя дама, которая панически боялась покойников и потому занималась только лишь гистологическим исследованием[20] материала. Вы можете представить патологоанатома, который боится покойников? А Любарский в этом ничего особенного и тем более неправильного не находил. Чем меньше народу в секционный зал суется, тем лучше.

Ассистировал ему на вскрытиях всегда один и тот же доверенный лаборант, свой в доску, верный-надежный. Короче говоря, дело было поставлено так, как было нужно Любарскому, и без него вся работа в патологоанатомическом отделении начинала буксовать. Поэтому он никогда не отгуливал свой отпуск «в один присест». Брал две недели в июле, в самое спокойное время, неделю в ноябре и неделю в марте.

Случилось так, что приход в больницу нового заведующего кардиологическим «инфарктным» отделением совпал с началом развода Любарского. За полтора десятка лет совместной жизни Любарский с женой надоели друг другу настолько, что даже наличие общего ребенка не могло спасти их брак. После подачи заявления в суд жену Любарского будто подменили. Из обычной ворчливой вредины она превратилась в свирепую фурию. Закатывала чуть ли не каждый день дичайшие по своей фееричности скандалы (хотя, казалось бы, что толку скандалить, если уж решили разводиться?), а еще завела привычку в отсутствие мужа шарить в его вещах в поисках якобы заныканных от нее денег. Ей казалось, что муж скрывает от нее и от одиннадцатилетней дочери львиную долю своих доходов.

Любарский действительно не все отдавал жене. Откладывал понемногу в кубышку, поскольку лодка его семейной жизни начала протекать довольно давно и надо было задумываться о собственном холостяцком будущем. Кубышкой Любарскому служил не банковский счет, а банковская ячейка. Так казалось умно вдвойне, хоть и проценты не капали. Во-первых, никто не спросит: «А откуда у вас, гражданин Любарский, взялись сбережения в таком крупном размере?» В последнее время несколько человек из круга знакомых Любарского, в том числе и бывшая заведующая больничной аптекой, получили крупные неприятности в виде судимости и всего, что с ней связано, поскольку не смогли дать ясного ответа на такой простой вопрос. Во-вторых, на деньги, лежащие на счете, могла наложить руку жена. Ну, пускай не на все, а на большую часть — точно, для себя и для дочери. Анонимного счета в банке в России не откроешь, можно только полуанонимный, оформленный на кого-то «левого», человека или фирму, но это дорого, хлопотно, да и связи нужны. А у Любарского, помимо медицины, связи были только в похоронном бизнесе. Оттуда, к слову будет сказано, и большая часть сбережений «накапала». Оказание ритуальных услуг — дело прибыльное, конкуренция в нем невероятная, и тот, кто снабжает клиентурой, получает щедрые комиссионные. Ну и еще есть нюансы. Впрочем, это неважно. Важно то, что Любарский хранил свою заначку в банковской ячейке и до поры до времени, то есть до подачи на развод, был за нее спокоен.

А после подачи решил проконсультироваться по поводу своих перспектив с бывшим одноклассником, который стал адвокатом по гражданским делам (в том числе и по бракоразводным) и весьма преуспел на этом поприще.

— Наивный ты человек, Саня, — огорошил бывший одноклассник. — Ты договор об аренде ячейки на свое имя заключал? То-то же. У частных детективов есть такая услуга, как поиск ячеек. Найдут, вскроют по постановлению суда и поделят твое бабло, как полагается по закону!

— Ой ли?! — усомнился Любарский.

Адвокат рассказал ему несколько поучительных историй из практики.

Промаявшись с неделю, Любарский приехал на работу в воскресенье, вроде бы для того, чтобы очередной отчет в спокойной обстановке написать, а на самом деле для того, чтобы устроить в своем кабинете тайник под подоконником. Идею и чертеж нашел в интернете. Тайник получился на славу, кто не знает, сроду не догадается, да еще и с потайной защелкой. Постоянные операции, а вскрытия по сути та же хирургия, хорошо развивают умение работать руками. Переложив свою заначку из ячейки в тайник под подоконником, Любарский вздохнул спокойно.

Но спокойствие длилось недолго. Очень скоро у него случился конфликт с новым заведующим «инфарктным» отделением. Тот был молодым, амбициозным и скупым. Пришел договариваться о совпадении диагнозов с пустыми руками. Даже бутылку коньяка пожадничал прихватить с собой, жлобяра этакий.

Разумеется, Любарский иронично усмехнулся в бороду и сказал то, что говорил в таких случаях.

Заведующий кардиологией не понял или не захотел понимать. Завел речь об общих интересах, о репутации больницы, а в конце ляпнул:

— Да что вы выкобениваетесь, Александр Александрович? Зачем корчите из себя принципиального человека? Вся больница знает цену вашей принципиальности. И я тоже ее знаю! Просветили добрые люди.

— Тогда в чем же дело? — спросил Любарский, малость опешивший от подобного обращения.

С таким напором с ним даже главный врач не разговаривал. Тот вообще был мягким человеком и предпочитал не давить, а просить. Наверное, потому, и сидел одиннадцатый год в своем кресле. По нашему времени, это ой как долго.

— Вот вам! — с этими словами оппонент показал Любарскому кукиш и ушел, громко хлопнув дверью.

«Натуральный хам, — подумал Любарский. — А с виду вроде бы интеллигентный человек».

Хамство требовало адекватного ответа. Надо было показать наглецу, что с Любарским связываться себе дороже. В ходе вскрытия пациента, по поводу которого приходил договариваться завинфарктом (так в больнице сокращали название должности наглеца), Любарский намеренно не заметил очевидного, но «заметил» то, чего на самом деле не было, и выдал полное расхождение прижизненного и посмертного диагнозов вместо некоторого относительного несовпадения. Причем так искусно свел концы с концами и зачистил «следы», что доказать иное стало невозможно. Заодно и пустил по больнице мнение — вот ведь нашли дурака на заведование, пневмонию лечит как инфаркт!

Любарский нарочно запутал график вскрытий, чтобы вскрыть «инфарктного» покойника в одиночку, то есть при помощи своего верного лаборанта, но без присутствия завинфарктом и лечащего врача. Когда те явились, Любарский уже дописывал протокол. «Извините, ошибочка вышла, лаборант неверно вас проинформировал». Лаборант развел руками — каюсь, простите, повинную голову меч не сечет.