Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Его пульс бился под посиневшим укусом на шее. Он облизалгубы, не соблазнительно, а нервно. Он лгал. Вопрос только в том, насколько лгали о чем.

Из коридора донесся голос Мэдж,жизнерадостно-соблазнительный. Что за чудо-хозяйка! Она ввела в комнату ещедвоих. Одна была женщина с короткими темно-каштановыми волосами и чересчургусто намазанными глазами. Вторым был Эдуард, улыбающийся своей самой очаровательнойулыбкой, обнимающий Мэдж за обнаженную талию. Он шептал ей на ушко, а онасмеялась глубоким горловым смехом.

Я на секунду застыла. Это было так неожиданно, что язастыла. Вытащи он пистолет, он мог бы пристрелить меня, пока я так бы и сиделас отвисшей челюстью. Какого черта ему здесь надо?

Мэдж отвела его и женщину к бару. Он оглянулся на меня черезплечо и улыбнулся мне тонкой улыбкой, а его голубые глаза были пусты, как укуклы.

Я знала, что мои двадцать четыре часа еще не истекли. Знала.Эдуард решил прийти в поисках Николаос. Он следовал за нами? Услышал сообщениеФилиппа у меня на автоответчике?

– Что случилось? – спросил Филипп.

– Что случилось? – переспросила я. – Ты получаешь откого-то приказы, наверное, от вампира…

– И закончила я это предложение уже мысленно: “А Смертьвальсирует у дверей, изображая из себя придурка и разыскивая Николаос”. Эдуардмог искать определенного вампира только по одной причине. Он собирался убитьее, если получится.

Может быть, этот убийца, наконец, встретил достойногопротивника. Мне хотелось быть поблизости, когда Эдуард, наконец, потерпитпоражение. Хотелось видеть, что это за дичь, которую Смерти не проглотить. Дичьэту я видела, близко и лицом к лицу. Если Николаос встретится с Эдуардом и хотябы заподозрит, что я приложила к этому руку… Черт, черт, черт!

Мне следовало выдать Эдуарда. Он мне угрожает, и угрозу этувыполнит. Он будет меня пытать, чтобы добыть информацию. Разве я что-нибудь емудолжна? Но я не могла этого сделать и не сделала бы. Человек не может выдатьдругого человека чудовищам. Ни по какой причине.

Моника нарушила это правило, и за это я ее презирала. Ясчитаю, что для Эдуарда я была ближе всего к тому, что можно назвать другом.Мне он нравился независимо от того, кем он был. Несмотря даже на то, что язнала, что он-то меня убил бы, будь он на моем месте? Да, даже так. Еслипосмотреть беспристрастно, в этом мало было смысла. Но моральные качестваЭдуарда меня не волновали. Единственный человек, на которого мне приходитсясмотреть в зеркале, – это я. И моральные дилеммы я тоже могу разрешать толькосвои.

Я смотрела, как Эдуард охмуряет Мэдж. Актер из него кудалучше, чем из меня. И врать он тоже умеет не в пример лучше.

Я не выдам, и Эдуард знал, что я не выдам. По-своему он тожеменя хорошо знал. Он поставил свою жизнь на мои моральные принципы, и это менязлило. Терпеть не могу, когда мной манипулируют. Моя добродетель была карой длясебя самой.

Но, быть может, я еще не знаю, что смогу использоватьЭдуарда точно так же, как он меня. Может быть, я смогу использовать егобессовестность, как он – мою совестливость.

Всегда есть вероятность.

Глава 26

Темно-рыжая женщина, пришедшая с Эдуардом, хлопнуласьФилиппу на колени, захихикала, обхватила его за шею, слегка дрыгая ножками.Руки ее вниз не полезли, и она не стала его раздевать. Эдуард появился вслед заней, как светловолосая тень. У него в руке был бокал, а на лице – безобиднаяулыбка.

Если бы я его не знала, никогда бы я не могла сказать, чтовот он, вот он, опасный человек. Хамелеон Эдуард. Он уселся на подлокотникдивана позади женщины и почесал ей плечо.

– Анита, это Дарлин, – сказал Филипп.

Я кивнула. Она хихикнула и дрыгнула ножкой.

– А это Тедди. Правда, лапочка?

Тедди? Лапочка? Я заставила себя улыбнуться, а Эдуардпоцеловал ее в щечку. Она прильнула к его груди, продолжая одновременно ерзатьу Филиппа на коленях. Отличная координация движений.

– Дай-ка мне попробовать, – попросила Дарлин,прихватывая нижнюю губу верхними зубами и медленно вытаскивая.

У Филиппа перехватило дыхание, и он прошептал:

– Да.

Я подумала, что мне это не понравится.

Дарлин обхватила ручками его руку выше локтя и поднесла кгубам. Она начала с осторожного поцелуя шрамов, потом пропихнула свои ноги межего колен, вставая на колени у его ног, при этом, не выпуская его руки. Широкаяюбка развевалась у нее вокруг талии, накрывая его ноги. На ней были красныекружевные трусы и подвязки под цвет. И сочетание цветов хорошее.

У Филиппа стало пустое лицо. Он глядел на нее, а она тащилаего руку к своему рту. Тонкий розовый язычок лизал шрамы, мокрый, быстрый, итут же прятался. Она подняла на Филиппа темные наполненные глаза. Наверное, ейпонравилось то, что она увидела, потому что начала теперь лизать его шрамынастойчивей, как кот лакает сливки. И глаза ее не отрывались от его лица.

Филипп затрясся, спину его свело судорогой. Он закрыл глазаи откинулся головой на спинку дивана. Руки ее легли к нему на живот, онаухватилась за сетку и потянула. Сетка выскользнула из брюк, и руки ее сталигладить обнаженную грудь.

Он дернулся, широко раскрыв глаза, и поймал ее руки. Потрясголовой.

– Нет, нет.

Его голос был хрипл и слишком глубок.

– Ты хочешь, чтобы я перестала? – спросила Дарлин.Глаза ее были прикрыты в щелочки, она глубоко дышала, полные губы были полныожидания.

Он пытался сказать что-нибудь осмысленное.

– Если мы это будем делать… Анита останется одна. Такнечестно. Ее первая вечеринка.

Дарлин поглядела на меня – быть может, в первый раз.

– Это с такими-то шрамами?

– Шрамы от настоящего нападения. Я ее уговорил сюдаприйти. – Он вытащил ее руки у себя из-под рубашки. – Не могу ее бросить. –Глаза его снова стали обретать фокус. – Она не знает правил.

– Прошу тебя, Филипп, – сказала Дарлин. – Я так по тебескучала.

– Ты же знаешь, что они с ней сделают.

– Тедди с ней побудет для охраны. Он правила знает.

– Вы уже бывали на вечеринках? – спросила я.

– Да, – ответил Эдуард. И выдержал мой взгляд, пока япыталась представить себе его на других вечеринках. Вот, значит, где он получалсвою информацию о мире вампиров. От придурков.

– Нет, – сказал Филипп. Он встал, поднимая Дарлин наноги, все еще держа ее за предплечья. – Нет.

И голос его звучал уже достаточно уверенно. Он отпустил ее ипротянул мне руку. Я ее взяла. А что было делать?