Книга Лабиринт теней - Улисс Мур

Коробка состояла из двух плотно пригнанных друг к другу блоков. Джейсон открыл её. Внутри имелись какие-то искусно выгравированные рисунки и небольшой канал, выходящий наружу, — выпуск.

Это оказалась форма для отливки из металла.

— Где вы это нашли? — спросил Нестор.

Ему показалось, будто он уже знает ответ.

— Это принадлежало Строителям дверей, — ответил Джейсон. — Узнаёшь головку вот этого ключа?

— Три черепахи, — проговорил старый садовник.

— Верно, Нестор. Это форма, при помощи которой был отлит Первый ключ. И соответствующий замок.

— И как вы это нашли?

— Это не мы нашли, — ответил Джейсон, — мы нашли только остатки мастерской. Но там всё уже было разрушено…

— И кто же это сделал?

— Те, кто думал, что двери обрекут воображаемые места на уничтожение: жители Атлантиды, например.

Нестор грустно улыбнулся. Снова вспомнил о том, как получил своё ранение Леонардо, и сказал:

— Нет, им как раз ничто не повредило… Но эта форма… Если не вы нашли её, тогда кто же?

— Пенелопа, — еле слышно ответил Джейсон.

Нестор вздрогнул, словно током ударило.

— Это она первая спустилась в Лабиринт… — продолжал Джейсон. — Но когда мы пришли туда, она уже ушла. Так, во всяком случае, я полагаю.

Он порылся в рюкзаке и достал оттуда конверт.

— Она оставила тебе вот это, — прошептал он, протягивая Улиссу Муру конверт.

И тут вдруг все животные в парке притихли. Птицы перестали петь. Всё живое замерло, наступила гробовая тишина.

Полнейшая тишина.

И все повернулись к Килморской бухте.

Тишина стояла ещё несколько секунд, а потом её сменил чудовищный грохот.

Тотчас раздались крики, загудели машины, заработала сигнализация.

Поджигатели — белокурый и кудрявый — вскочили, словно подброшенные пружиной.

— Это не мы! — вскричали они, воздев руки к небу, словно оправдываясь.

Рик схватился за голову, не в силах произнести ни слова.

Мгновение спустя все пустились бежать.

Все кроме Нестора. Он остался, держа конверт, который ему передал Джейсон, словно ничто из происходящего вокруг не имело к нему никакого отношения.

Он держал в руках последнее письмо своей жены.

Он глубоко вздохнул и принялся читать.

Дорогой Улисс, если читаешь эти строки, значит, всё сложилось не так, как я надеялась. И поэтому понимаю, что должна кое-что объяснить тебе. Надеюсь, сможешь простить меня, если не сумею сделать это так понятно, как ты любишь. И если мои подозрения окажутся совершенно необоснованными.

Начинаю именно с них, для простоты.

Я всегда думала, что в нашей компании Удивительного лета звучала одна фальшивая нота. Какая-то ошибка, которую, как ни старалась, я не могла понять. Как если бы кто-то из нас, кто-то очень близкий, вёл себя не так, как старался выглядеть. И я не думаю о Питере, пусть будет ясно, и о его смешной попытке скрыть от нас, что влюбился не в того человека и что совершил из-за любви самую банальную ошибку.

Я не говорю даже о «предателе»: это слишком резкое слово, которое открывает сценарий, и я не хочу в него вникать.

Я говорю о ком-то, кто не поддерживал твой план, кто грёб в обратном направлении и действительно не хотел открыть секрет дверей. Вот так, пожалуй, будет правильнее всего сказать.

И поскольку это моё подозрение рисковало оказаться лишь глупым пунктиком заботливой жены, я не стала говорить тебе о нём, предпочла держать при себе. Почему я стала подозревать кого-то из нашей группы? Подумай сам: никто никогда не сможет переубедить меня в том, что случай с Леонардо на самом деле не был ловушкой.

Ловушкой для всех.

Чтобы убрать нас.

И потому я начала действовать самостоятельно. Я сказала Питеру, что сама позабочусь о том воздушном шаре, который он создал для подземных пещер. И прежде чем уйти, исповедалась у отца Феникса. И заметь, никто из них ничего не знал о моём плане. Я ничего не сказала им и скрыла правду только для того, чтобы тебе не пришло в голову последовать за мной. Я решила, будет лучше, если ты поверишь в мою смерть из-за несчастного случая, чем из-за моего сумасшедшего решения.

Я хотела броситься в утёс. Не с утёса, дорогой мой, а именно на дно нашего подземелья.

Ну так вот, мы ведь оба знали, что тайна Дверей времени крепко запрятана под городом, в котором мы решили жить.

И любопытство, Улисс, просто пожирало меня. Что там… в глубине? Там, дальше, куда мы никогда не решались проникнуть.

Вот так я и решила попробовать спуститься туда.

Я провела несколько жутких часов в полнейшем мраке. Наверное, я спала, пока спускалась вниз. Боялась, что не хватит воздуха, что жар или холод станут нестерпимыми, а оказалось… ничего подобного. В конце концов я добралась. Не знаю ещё толком, куда попала, потому что обнаружила вокруг себя только руины и заброшенные комнаты.

Потом я встретила несколько человек и узнала, как называется это место, — Лабиринт.

Думаю, это самый древний когда-либо построенный лабиринт.

Все здесь очень приветливы. И точно так же, как жители Килморской бухты и других мест, где мы побывали, они странным образом не сознают, что живут в очень замкнутом и тесном пространстве, которое с одной стороны граничит с реальным миром, а с другой — с мраком забытых миров. Знаю, что эти слова покажутся тебе неуместными, но думаю, это присуще человеческой природе — ограничивать своё жизненное пространство тем местом, где родился. Потому что иначе они не смогли бы выжить. Каждый из нас, думаю я, рано или поздно признает, что существует некое определённое количество вещей, которое он в состоянии понять. И притворяется, будто это число включает в себя всё, потому что только так можно жить спокойно, без лишних сомнений.

Короче, вот и пишу тебе.

Пишу из самой сердцевины Лабиринта, находясь в зале, где, как я обнаружила, регулярно собираются представители разных воображаемых мест чтобы обсудить, как выжить. Мне рассказали о древних сражениях и распрях среди тех, кто именно здесь, в этих самых комнатах создавал Двери времени, с теми кто, напротив, считал, что их строить не нужно, и всячески старался помешать им.

Оставляю тебе это письмо, потому что не знаю, вернусь ли когда-нибудь на виллу «Арго», чтобы рассказать тебе о моём открытии. И это при том, поверь мне, что так хотелось бы верить в обратное, любовь моя!

И ещё потому, что, когда однажды и ты спустишься сюда, со мной или без меня, это письмо окажется конкретным доказательством, что я прибыла сюда раньше тебя.

Люблю тебя, старый ворчун.

Сейчас не могу представить, чего бы мне хотелось больше, чем обнять тебя ещё раз.