Книга Assassin's Creed. Братство - Оливер Боуден

– Что вначале?

Леонардо улыбнулся и потряс сумкой с деньгами.

– Вначале я прогуляюсь по лавкам.

28

Эцио не сиделось на месте. Вскоре после ухода Леонардо он тоже покинул остров, решив продолжить склонять горожан на сторону братства. Ему требовалось чем-то себя занять. Аудиторе с мальчишеским нетерпением ждал изготовления нового оружия взамен утраченного при штурме Монтериджони.

Помня о назначенной встрече, он вернулся заблаговременно. Оказалось, Макиавелли его опередил. Рядом с Никколо сидела Катерина. Ее колени были укрыты меховой накидкой. Как всегда, Никколо был бесцеремонен.

– Где ты был?

Эцио не понравился его тон.

– У всех нас есть свои секреты, – ответил Аудиторе, стараясь говорить спокойно. – А позволь спросить, где был ты?

Макиавелли улыбнулся:

– Я занимался усовершенствованием нашей голубиной почты. Теперь мы можем по всему городу рассылать приказы нашим новобранцам.

– Прекрасно. Спасибо, Никколо.

Они переглянулись. Макиавелли был на десять лет моложе Аудиторе, но честолюбием и стремлением к независимости превосходил его. Что таилось во взгляде полуприкрытых глаз Никколо? Может, он противился избранию Эцио предводителем братства? Может, надеялся сам занять этот пост? Аудиторе прогнал тревожные мысли. Они с Макиавелли – не соперники. Себя Эцио считал практиком. А Никколо – тот больше теоретик, дипломат, политик до мозга костей. У Аудиторе не возникало ни малейших сомнений в полезности Макиавелли для братства и его преданности делу ассасинов. Если бы еще убедить в этом Ла Вольпе!

Словно по волшебству, в комнату вошли Лис и Клаудия.

– Какие новости? – спросил Эцио, поздоровавшись с предводителем воров.

– Бартоломео просит его извинить. Он не смог приехать. Похоже, генерал Октавиан задумал снова напасть на его лагерь.

– Понятно.

– Солдаты генерала остервенело атакуют, но мы держимся крепко.

– Хорошо. – Эцио повернулся к сестре. – Здравствуй, Клаудия, – довольно холодно произнес он.

– Здравствуй, брат, – в тон ему ответила Клаудия.

Когда все расселись, Аудиторе сказал:

– Я продумал наши дальнейшие действия против Борджиа.

– Предлагаю или ударить по их путям снабжения, или заняться сторонниками Чезаре, – тут же встрял Макиавелли.

– Спасибо, Никколо, – спокойно ответил Эцио. – Мой замысел шире. Мы ударим по обоим направлениям сразу. Если мы сумеем лишить Чезаре финансовой поддержки, он сразу потеряет свою армию и останется один. Откуда к нему поступают деньги?

– Нам известно, что большая часть денег поступает к Чезаре от отца. А финансами Родриго ведает Агостино Киджи. Но у Чезаре есть и свой казначей. Кто – мы пока не знаем, хотя есть кое-какие соображения на этот счет.

Эцио решил пока не высказывать свои мысли вслух. Хорошо, если люди Ла Вольпе их подтвердят.

– Мне знаком один человек, – сказала Клаудия. – Он частенько навещает «Цветущую розу». Так вот, он задолжал приличную сумму казначею Чезаре. Человека этого зовут Эгидио Троке. Римский сенатор. Он постоянно жаловался на безбожные проценты по своим долгам.

– Отлично, – сказал Эцио. – Мы должны проследить за ним.

– Есть еще некоторые сведения, – сказал Никколо. – Мы узнали, что Чезаре собрался разместить французские войска на дороге, которая ведет к Кастель Сант-Анджело. Должно быть, ваша недавняя атака задала им жару. Чезаре собирается вернуться в Рим. Незамедлительно. Чем вызвана такая спешка – этого я пока не знаю, но обязательно выясню. В любом случае, когда Чезаре вернется, его будут охранять так, что к нему не подберешься. Наши шпионы выяснили: свое возвращение он держит в тайне. Во всяком случае, до поры до времени.

– Значит, опять приготовил какую-то пакость, – сказал Ла Вольпе.

– Потрясающая догадка, – усмехнулся Макиавелли.

Они хмуро посмотрели друг на друга.

Эцио задумался над услышанным.

– Нам лучше всего было бы прижать генерала Октавиана и убить его. После этого Бартоломео надавит на французов, и тем станет не до охраны Кастель Сант-Анджело.

Катерина, до сих пор только слушавшая разговор, сказала:

– Эцио, учти: даже если французы уйдут, останется папская гвардия, и она будет охранять мост и главные ворота.

– Да, – согласился Ла Вольпе. – Но существует боковой вход. У некоего Пьетро Бенинтенди – это актер, нынешняя игрушка Лукреции, – есть ключ.

– Сведения верные? – спросил Эцио. – Я видел Пьетро с Лукрецией. В замке.

– Я велю своим ребятам его разыскать, – пообещал Ла Вольпе. – Думаю, они быстро справятся с задачей.

– Хорошая мысль, – улыбнулась Катерина. – Я бы рада помочь. Надо напугать этого красавчика. Он сам отдаст ключ и перестанет видеться с Лукрецией. Лишим эту суку любовных утех.

– Не торопись, герцогиня, – охладил ее пыл Никколо. – Мы постараемся обойтись своими силами.

– Почему? – удивилась Катерина.

– Потому что мы собираемся вывезти тебя из Рима. Возможно, во Флоренцию. Побудешь там, пока мы не отобьем Форли. Твои дети в полной безопасности. – Макиавелли обвел глазами собравшихся. – Твое спасение не прошло незамеченным. По всему городу глашатаи выкрикивают обещание властей щедро вознаградить тех, кто предъявит им беглую герцогиню Сфорца. Живую или мертвую. И никакие подкупы не заткнут рты глашатаям.

Собравшиеся молчали. Неожиданно Катерина встала. Накидка упала на пол.

– Кажется, я злоупотребляю вашим гостеприимством, – сказала она. – Прошу прощения.

– О чем это ты? – встревожился Эцио.

– О том, что здесь я не в безопасности.

– Мы тебя защитим!

– И что более важно, я для вас обуза. Разве не так, Никколо? – спросила Катерина, глядя на Макиавелли в упор.

Тот молчал.

– Вот и ответ, – сказала Катерина. – Пойду готовиться к отъезду.

29

– Ты уверена, что сможешь ехать верхом? – спросил Эцио.

– Сюда же я как-то добралась из Кастель Сант-Анджело, – ответила Катерина.

– Но тогда у тебя не было выбора.

– А разве сейчас у меня есть выбор?

Эцио было нечего сказать. Две женщины помогали Катерине со сборами. Клаудия передала ей немного одежды и провизию на дорогу. Завтра, едва рассветет, герцогиня двинется в путь. Небольшой отряд сопровождающих, выделенных Эцио, позаботится о том, чтобы она благополучно покинула пределы Рима. Он хотел также сопровождать ее, но Катерина отказалась.

– Не люблю прощаний, – сказала она. – И чем они длиннее, тем хуже.