Книга Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто вы такой?
— Меня зовут Рашбихари Дэ.
— Откуда вы?
— Из Борахногора, — ответил Нишакор и спокойно сел. Он понял, что Гобиндолал не намерен предлагать ему садиться.
— Кого вы ищете?
— Вас.
— Если бы вы не ворвались в мой дом, а имели терпение подождать, то услышали бы от моего слуги, что я не имею возможности вас принять.
— Однако я сам нашел такую возможность. Если бы я был человеком нерешительным, то и вовсе не пошел бы к вам. Но я уже здесь, и вы меня выслушаете, так что все в порядке.
— Мне не хотелось бы вас слушать. Но несколько слов вы можете сказать, и давайте поскорее простимся.
— Постараюсь быть кратким. Ваша супруга Бхомра Даши сдает свое имение в аренду.
Данеш Кхан в это время стал натягивать новые струны на тамбуре. Одной рукой он натягивал струну, другой придерживал ее.
— Раз, — произнес он вслух.
— Ничего не имею против, — с трудом вымолвил Гобиндолал.
— Два, — проговорил Данеш, загибая второй палец.
— Для этой аренды я ездил к вам в Хоридру.
— Теперь пойдет третья, — продолжал музыкант.
— Вы, учитель, свиней, что ли, считаете? — шутливо спросил его Нишакор.
Старик побагровел от обиды.
— Выгони этого невежу, господин! — воскликнул он, обращаясь к Гобиндолалу.
Но Гобиндолал был поглощен своими мыслями и ничего не ответил.
— Ваша жена согласилась сдать мне в аренду имение, — продолжал Нишакор, — но ждет вашего решения. Вашего адреса она не знает, да и писать ей, как видно, не хочется. Поэтому мне самому пришлось взять на себя труд получить ваше согласие. Мне удалось разыскать ваш адрес, и вот я здесь.
Глубоко задумавшись, Гобиндолал хранил молчание.
Как давно он ничего не слыхал о Бхомре! О своей Бхомре! Почти два года.
Нишакор, казалось, угадал его мысли.
— Если вы согласны, напишите расписку, — проговорил он, — и я уеду.
Гобиндолал по-прежнему молчал. Нишакору пришлось повторить все сначала. На этот раз Гобиндолал взял себя в руки и слушал внимательно.
Читатель, разумеется, понял, что все, сказанное Нишакором, было от начала до конца вымыслом, однако Гобиндолалу это не пришло в голову.
— В моем согласии нет никакой надобности, — холодно проговорил Гобиндолал. — Имение принадлежит моей жене, это вам, вероятно, известно. Она может сдавать его в аренду кому угодно, я не могу ни разрешать, ни запрещать ей этого. Писать ей я тоже не буду. Думаю, теперь вы избавите меня от своего присутствия.
Нишакору ничего не оставалось, как проститься.
Оставшись один, Гобиндолал повернулся к певцу.
— Сыграем что-нибудь, — предложил он.
Данеш Кхан стал послушно настраивать тамбуру.
— Что будем играть?
— Что хочешь, — ответил Гобиндолал, беря таблу. Он и раньше умел играть, но за последнее время стал отличным музыкантом. Однако сейчас он никак не мог найти верную тональность и сразу же сбился с ритма. Данеш Кхан сердито оборвал пение и, отбросив инструмент, проговорил:
— Довольно, я устал.
Гобиндолал взялся было за ситар, но с самого начала стал фальшивить. Потом он попробовал читать. Однако смысл прочитанного не доходил до его сознания. Тогда Гобиндолал оставил книгу и направился к себе в спальню. Рохини он там не нашел, зато увидел Шону.
— Я подремлю немного, — сказал он. — Пусть меня не беспокоят. И Гобиндолал заперся у себя. К тому времени уже почти стемнело.
Но Гобиндолал не заснул. Присев на постели, он закрыл лицо руками и зарыдал. Бхомру ли он оплакивал или себя самого? Скорее всего обоих.
Да, пожалуй, Гобиндолалу и не оставалось ничего другого, как проливать слезы. Вернуться к Бхомре стало для него невозможным. Теперь нечего было и думать о возвращении в Хоридру. Как будет он смотреть в глаза Бхомре? Путь в родную деревню навсегда был закрыт для него. Ему осталось лишь одно — сожаление.
Когда явился Нишакор, Рохини вышла в соседнюю комнату и оттуда слышала весь разговор. Она решилась даже слегка раздвинуть занавес, чтобы видеть Нишакора. Нишакор же тотчас приметил, что из-за штор на него внимательно смотрит чей-то узкий, как миндалина, глаз. Таким образом, Рохини стало известно, что Нишакор, вернее, Рашбихари, приехал из ее деревни. Рупо находился поблизости и тоже все слышал. Едва Нишакор покинул комнату, как Рохини, выглянув из-за занавески, поманила слугу к себе. Когда Рупо подошел поближе, она шепнула ему:
— Я хочу попросить тебя кое о чем. Только господин не должен ничего знать. Если сохранишь все в тайне, получишь пять рупий.
Рупо стал припоминать, кто первый встретился ему в это утро, — видно, тот человек принес ему удачу! Такой прибыльный день! Ведь для бедняка и две пайсы целое богатство!
— Приказывайте, я готов, — проговорил он.
— Ступай за этим господином. Он приехал из моей деревни. Я совсем не получаю вестей оттуда и очень беспокоюсь. Когда кто-нибудь приезжает из тех мест, я каждый раз расспрашиваю о своих родных, но это очень сердит господина. Так вот, ты пойдешь и остановишь этого человека. Отведи его куда-нибудь, где его не сможет увидеть твой хозяин. Я постараюсь выбрать время и повидаюсь с этим господином. Если он не пожелает ждать, уговори его!
Рупо, почуяв наживу, кинулся исполнять поручение.
Всем понятно, зачем Нишакору понадобилось обманывать Гобиндолала. Но если бы какому-нибудь умнику удалось подсмотреть, как повел себя Нишакор, когда спустился вниз, он пришел бы в чрезвычайное недоумение. Нишакор принялся внимательно разглядывать дверь, дверные петли и болты. В это время к нему подошел Рупо.
— Не хотите ли покурить? — обратился он к Нишакору.
— Если мне не предложил этого сам хозяин, зачем я стану просить у слуги?
— Ну, как угодно. Послушайте, мне надо сказать вам кое-что по секрету. Пойдемте куда-нибудь в безопасное место, — проговорил Рупо и повел Нишакора в свою комнату. Там он усадил гостя и передал ему просьбу своей госпожи.
Луна сама давалась в руки Нишакору. Теперь ему было совсем нетрудно выполнить задуманное.
— Твой хозяин прогнал меня. Как же я после этого могу скрываться у него в доме? — произнес Нишакор.
— Он ничего не узнает. Он никогда не заходит в эту комнату.
— Да, но вдруг, когда госпожа начнет спускаться, он заметит ее и пойдет за ней следом? Каково мне придется, если он застанет меня с твоей госпожой?
Рупо молчал. Между тем Нишакор продолжал:
— Кругом такое безлюдье, что меня могут убить, закопать в этом саду, да так, что мать родная никогда не узнает, куда делся ее сын. Ты же первый бросишься на меня. Нет, на это я не согласен. Так и предай своей госпоже. Постой, скажи ей вот еще что: ее дядя просил сообщить ей очень важную новость. Но твой хозяин выгнал меня, и я не успел ничего ей сказать.