Книга Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай

— Я скоро умру, и сад пускай гибнет. Для кого мне оставлять свой земной рай?

Калитки Гобиндолал тоже не нашел. Вместо цветущих деревьев лишь заросли тростника, колючки, побеги манго; все беседки разрушены, статуи разбиты и превращены в груды мусора, вокруг обломков обвились лианы; правда, некоторые изваяния, сильно поврежденные, еще держались. Крыша летнего домика обвалилась, жалюзи, мраморные плиты пола были сняты и унесены. В этой роще больше не цвели цветы, не зрели плоды, даже свежий воздух, казалось, не проникает сюда.

У подножия какой-то полуразрушенной статуи Гобиндолал опустился на землю. Медленно текли послеполуденные часы. Гобиндолал сидел не шевелясь. Горячее солнце жгло его непокрытую голову, но он не замечал этого. Казалось, жизнь покинула Гобиндолала. До самой ночи мысли о Бхомре и Рохини не оставляли его ни на мгновение. О Бхомре и о Рохини, о Бхомре и снова о Рохини думал он. Постепенно ему стало казаться, что он ясно видит их обеих. Бхомры и Рохини словно наводнили весь мир. Каждый пень принимал он за Бхомру, в густой тени каждого дерева ему чудилась Рохини. Вот только что здесь стояла Бхомра, и уж нет ее; а вот появилась Рохини, но тоже вмиг куда-то исчезла! В каждом звуке ему чудился голос Бхомры или голос Рохини. Купающиеся перекликались у гхата, — и среди их голосов Гобиндолал ясно различал то голос Бхомры, то голос Рохини, а иногда сразу обеих! Зашелестит сухой лист — и кажется ему, что это шаги Бхомры; скользнет ящерица в густой траве — и мерещится ему, что это бежит Рохини. Ветер шевельнет ветку на дереве — не Бхомра ли это вздыхает? Запоет птица — он слышит пение Рохини. Бхомры и Рохини обступили его со всех сторон! Бежали часы, Гобиндолал все сидел на прежнем месте, а тени Рохини и Бхомры, сменяя одна другую, все кружились и кружились, не выпуская его. Стало смеркаться. Гобиндолал не двигался. Сознание покинуло его.

Дома решили, что Гобиндолал уехал в Калькутту. Поэтому никто не разыскивал его. Стемнело. Густой мрак окутал рощу. Высоко в небе зажглись звезды. Все стихло кругом. Земля погрузилась в молчание. Гобиндолал по-прежнему не двигался.

И тут, в этой кромешной тьме, в этом глухом безмолвии безумие охватило Гобиндолала. Он оказался во власти страшной галлюцинации. Он явственно услышал голос Рохини.

— Здесь! — громко произнес этот голос.

В этот момент Гобиндолал позабыл о том, что Рохини давно мертва.

— Здесь? Что здесь, Рохини? — спросил он.

— В это же время, — послышалось снова.

— В это время? Здесь? О чем ты, Рохини?

И обезумевший Гобиндолал услышал, как Рохини сказала:

— Я утопилась.

— И мне тоже нужно утопиться? — проговорил Гобиндолал.

— Да, ступай сейчас же, — услышал он. — Бхомра просила передать, что она искупит наш грех своим благочестивым поведением. Искупи и ты свою вину! Умри!

Гобиндолал закрыл глаза. Он вдруг почувствовал страшную слабость. Дрожь начала сотрясать его тело, и через минуту он, теряя сознание, упал на холодные мраморные плиты. В бреду ему показалось, что Рохини внезапно растаяла во тьме и вместо нее появилась окруженная сиянием фигура Бхомры.

— Зачем тебе умирать? — проговорила она. — Живи. Ты хочешь умереть оттого, что потерял меня? Но, кроме меня, есть еще некто другой. Живи, и ты обретешь его.

Всю ночь Гобиндолал пролежал, не приходя в сознание. На рассвете его подобрали и отнесли в дом. Даже сердце Мадхобинатха смягчилось.

После нескольких месяцев заботливого ухода Гобиндолал наконец поправился. Все полагали, что он останется жить дома. Но Гобиндолал поступил иначе, В первую же ночь после своего выздоровления он исчез неизвестно куда. Больше о нем ничего не слышали. Через семь лет совершили поминальные обряды.

Эпилог

Все состояние Гобиндолала перешло к его племяннику Шочиканто. К тому времени Шочиканто уже достиг совершеннолетия. Он имел обыкновение гулять в той самой запущенной роще, где когда-то был разбит сад Гобиндолала. Шочиканто в подробностях знал печальную историю своего дяди. Бродя по диким зарослям, он часто вспоминал Гобиндолала. В память о нем он приказал расчистить рощу. Снова появилась ограда, спуск к пруду выложили красивыми плитами черного мрамора. Посадили красивые деревья, но цветущие кустарники больше не росли здесь. На месте летнего домика был сооружен небольшой храм. В нем не было изображений богов и богинь. Вместо них Шочиканто поставил здесь золотую статую Бхомры. На постаменте было высечено:

Той, которая добродетелью своею и судьбою своею сравнится с Бхомрой, завещаю я этот памятник.

Двенадцать лет минуло со дня смерти Бхомры, когда однажды к этому храму подошел отшельник. У дверей он встретил Шочиканто.

— Можно посмотреть, что в этом храме? — спросил отшельник.

Шочиканто отворил дверь и указал на статую Бхомры.

— Эта Бхомра была когда-то моей женой. Я Гобиндолал Рай, — внезапно проговорил отшельник.

Шочиканто окаменел от изумления, и на мгновение, казалось, лишился дара речи. Опомнившись, он почтительно взял прах от ног Гобиндолала и пригласил его в дом. Но Гобиндолал отказался.

— Сегодня окончилось мое двенадцатилетнее скитание, на которое я сам осудил себя. Я пришел лишь затем, чтобы пожелать всем вам счастья. Благословляю тебя и ухожу.

— Все ваше состояние цело. Оставайтесь с нами, — принялся уговаривать его Шочиканто.

— Я обрел богатство, равного которому нет и у Куберы[47], — ответил Гобиндолал. — Я обрел то, что выше и чище самой Бхомры, обрел покой. Деньги мне ни к чему, распоряжайся ими как знаешь.

— Неужели можно найти покой в отшельничестве? — грустно проговорил Шочиканто.

И Гобиндолал ответил:

— Дело не в этом. Я стал отшельником лишь потому, что дал обет двенадцать лет странствовать. Обрести же покой можно, лишь направив все помыслы ко Всевышнему. В нем теперь мое достояние, моя Бхомра, и эта новая Бхомра мне дороже той женщины, которую я когда-то любил как жену.

С этими словами Гобиндолал удалился. С тех пор его больше не видели в Хоридре.