Книга Пять дней - Дуглас Кеннеди

— А вы там были?

— Мои представления о Франции ограничиваются Квебек-Сити.

— А я однажды ездил в Нью-Брансуик на встречу с клиентом, у которого был бизнес в Мэне. Это было тринадцать лет назад, когда в Канаду еще можно было ездить без паспорта. Странно не иметь паспорта, правда?

— Так оформите.

— А у вас есть?

— Есть. Лежит дома в столе — ненужный, ни разу не использованный, нелюбимый.

— Так используйте его.

— Я бы с удовольствием. Но…

— Понятно: жизнь.

У нашего столика появился официант, осведомился, хотим ли мы кофе. Я глянула на часы: почти половина третьего.

— Я вас задерживаю? — спросила я Ричарда.

— Вовсе нет. А я вас?

— У меня нет никаких планов.

— Тогда кофе?

— Прекрасно.

Официант исчез.

— Жаль, что полтора часа редко пролетают так быстро, — сказала я.

— И то верно. Хотя вам, если учесть характер вашей работы, скучать, наверно, не приходится. Каждый день новые пациенты. Новые личные драмы, надежды, страхи, все такое.

— Послушать вас, так рентгенологическое отделение в небольшой больнице Мэна — это прямо русский роман.

— Разве нет? Как вы сами сказали, характеризуя мой «пустячный» рассказ, общечеловеческие проблемы везде одинаковы, будь то крупный город или маленький. А вы, должно быть, постоянно сталкиваетесь с людскими трагедиями.

— Я наблюдаю новообразования неправильных форм и зловещие тени. А дальше уж рентгенолог решает, что они означают.

— Но вы, наверно, сразу видите, если…

— …если это начало конца? Да, боюсь, это одно из преимуществ моего ремесла. Я почти двадцать лет работаю рентген-лаборантом и, глядя на изображение злокачественной опухоли, могу сразу сказать, какая это стадия: первая, вторая, третья, четвертая. Соответственно такие новости я обычно узнаю раньше рентгенолога. Слава богу, существуют жесткие правила, запрещающие рентген-лаборантам информировать пациентов о том, хороший прогноз или плохой, хотя, если кто-то настаивает и в его или ее случае новости обнадеживающие, я своеобразным кодовым языком, который понятен большинству пациентов, намекаю, что беспокоиться не о чем. А наш врач-рентгенолог, доктор Харрилд, общается с пациентами лишь в том случае, если уверен, что плохой диагноз не подтвердился.

— То есть если рентгенолог не выходит к пациенту после того, как ему сделали рентген или КТ…

— В каждом лечебном учреждении свои порядки. Если это большая клиника, например Массачусетская больница, что находится здесь неподалеку, там, я уверена, рентгенологи, следуя строгим правилам, никогда не общаются с пациентами. Но мы не всемирно известная клиника, обслуживаем, как вы знаете, исключительно местное население. И мы немного нарушаем правила. В частности, доктор Харрилд встречается с пациентом, если диагноз не смертельный.

— А если он не встречается с пациентом…

— Совершенно верно. Значит, обследование, скорей всего, дало неутешительные результаты.

— Я это запомню.

— Надеюсь, вам не придется столкнуться с подобным диагнозом, — сказала я.

— На самом деле, подобный диагноз в конце концов ждет каждого из нас. Моя работа во многом связана с умением оценивать степень риска. Так что я тоже уделяю пристальное внимание физическому состоянию своих потенциальных клиентов, хотя и смотрю на них с другой точки зрения. Пытаюсь понять, к какой категории нездоровых людей они принадлежат. Возможно, они из тех, кто не доживает до пятидесяти пяти, потому что у них отказывает сердце из-за того образа жизни, что они ведут. Или у них плохая наследственность — предрасположенность к раковым заболеваниям. Или, на мой наметанный глаз, они настолько побиты, выхолощены жизнью, что делать ставку на них бессмысленно.

— Значит, у вас тоже наметанный глаз.

— Ну, если в мою контору приходит человек весом сто пятьдесят килограммов, который с трудом поднимается по лестнице, чтобы встретиться со мной, тут уж нет, увольте, я не стану страховать его жизнь на миллион долларов.

— Хотя толстяки, несмотря на избыточный вес, вполне могут жить до восьмидесяти и дольше. Тут ведь как: кому сколько на роду написано, верно? Ну и существует еще эмпирический факт, который никто из нас не может игнорировать: признавая, что тебе дарована жизнь, ты платишь за это определенную цену — знаешь, что придет время, и эту жизнь у тебя отнимут. Тот, кто утверждает, будто не думает об этом…

— Я постоянно об этом думаю.

— Я тоже. С тех пор, как вступила в пору среднего возраста. Мне не дает покоя мысль, что время — это очень ценный товар, который с каждым часом лишь дорожает. И если не использовать его правильно…

— А кто-нибудь использует время правильно? — спросил Ричард.

— Разумеется, есть люди, которые считают, что они любимчики судьбы, что они добились в жизни всего, чего хотели.

— Но в действительности, сколь бы удачливым или счастливым ты ни мнил себя, в твоей жизни непременно есть какие-то проблемы, нечто неполноценное, какое-то разочарование.

— По-моему, сейчас вы рассуждаете, как страховой агент, вы не находите?

— Или как законченный реалист. У вас на этот счет другое мнение?

— Нет, боюсь, вы абсолютно правы, — не раздумывая, отвечала я, удивляясь собственной поспешности. — В жизни всегда что-то идет не так. С другой стороны, есть надежда…

Я резко умолкла, не желая договаривать, и очень обрадовалась, когда к нам почти тотчас же подошел официант с кофе. Я добавила в свою чашку молока и принялась старательно его размешивать, надеясь, что Ричард не попросит меня закончить мою мысль. Но он, конечно, не забыл.

— Продолжайте, вы не договорили.

— Не нужно.

— Почему «не нужно»?

— Потому что…

О боже, мне хочется это сказать, и в то же время я не хочу это говорить…

— Потому что великое счастье, если рядом с тобой есть человек, с которым ты можешь пережить все то плохое, что неминуемо побрасывает тебе судьба. Но это, пожалуй, самая фантастическая из всех невообразимых сказок. Сама идея…

Принесли чек, что позволило мне прервать свою речь, и это явилось для меня огромным облегчением. Я предложила разделить расходы.

— Исключено! — воскликнул Ричард.

— Спасибо за столь превосходный обед.

— Вам спасибо за то, что согласились пообедать со мной. Это было… на ум приходит слово «дивно».

— Какие у вас теперь планы?

— На завтра, на послезавтра, на следующую неделю, на следующий месяц?..

— Очень смешно.

— На сегодня у меня нет дальнейших планов.